Я не поверил своим ушам. Завтра я встречусь с тем человеком, вторым гитаристом, который бил полицейских гитарой и который должен был быть за решёткой.
– Мне казалось, он в тюрьме.
– Уже нет; пылинка, названная ему залогом, стерта. И снова говорю: не волнуйся ни о чём, всё, что нужно, я предоставлю тебе, но только напиши статью. Ты справишься, сейчас это способен сделать только ты!
В его глазах я заметил оттенок презрительного подобострастия, в его улыбке виднелось желание толкнуть меня на рельсы под поезд, а также желание услышать отказ от вызова, предлагаемого им.
Всё это я разглядел через его маску, сплетённую союзом слабой гордости и жестокой реальности, отречением от правды. Тогда я решил показать ему, что ничего не боюсь и что готов на испытание. В тот момент я осознал, что попал сюда не просто так.
Я тоже был горд, но горд по-другому: уважая других людей (и одновременно чуть ли не презирая всех), я любил самого себя, свою утончённость, сильные стороны, обожал свои слабости и настолько же ненавидел их всех и самого себя. Тогда я отчётливо сознавал своё чувство к себе, но не имел мотивации изменить своё отношение к себе и к людям, на лицах которых постоянно видел маски, обличия, на телах – костюмы, за которыми скрывалась их и прекрасная, и ужасная суть. Я презирал людей за то, что они не хотели быть настоящими и не пытались быть лучше; и себя за то, что ненависть к ним крепко втёрлась в меня и что я не помогал им вместо такого отношения, выбирая, таким образом, лёгкий путь, казавшийся мне самому чересчур неправильным; но я снова ничего не мог поделать с собой, хотя имел на то силы, коих нет у большинства людей, но, видимо, мне недоставало желания, поэтому я решил начать с себя: быть открытым, честным, справедливым, что у меня обыкновенно получалось и делало меня сильнее. Но в то утро, после разговора с Аннет, стремление быть открытым кануло в пропасть, и тогда я понял, почему раздражение не заставило ждать своего прихода; тогда мне было и стыдно перед самим собой, ведь я закрылся от хорошей девушки, и досадно за себя, не способного следовать своим установленным принципам. Впоследствии я твёрдо решил исправить своё положение.
Я в очередной раз забылся, затем услышал сквозь думы:
– Эй, ты вообще спал этой ночью? – прозвучал знакомый насмешливый голос и напомнил мне, где я находился.
– Извиняюсь.
– Надеюсь, завтра твои мысли будут только о работе?
– Конечно, а сегодня вечером, пожалуй, послушаю его альбомы, – глухо говорил я.
– Ты не слушал раньше? Ведь он знаменит, крайне богат! Послушай, тебе понравится.
– Ясно. Что ж, я пойду тогда.
– Почитай о нём, подумай, о чём спросить, – его было не унять. – Знай, Кампай не отпустит тебя, как отпустил Нианг, потому что он намного меньше чувствителен. Будь осторожен, не атакуй его первым, но и не поддавайся его атакам.
«Но я, чёрт, хочу атаковать и подвергаться атакам!» – подумал я и твёрдой походкой вышел из офиса.
Странно, но до того времени я, действительно, не слушал треки The Desert Nomad – так величал себя мистер Кампай. Когда я вернулся домой, я решил взять у берега небольшую лодку, отплыть недалеко, надеть наушники и улететь. Любопытство захватило меня, и я чувствовал, что настанет ещё один особенный момент в моей жизни; вот так всё закружилось и завертелось в то лето.
Когда я подошёл к песчаному берегу, я заметил человека, который оказался Номадом, то есть мистером Кампаем. Он стоял справа, на песке, недалеко от меня и глядел на океан и небо, на горизонт, разделяющий их. На нём сияла белая распахнутая рубашка, в руке сверкал тонкий стеклянный бокал с багровым вином. Чуть позже он обернулся ко мне и пошёл к невысокой, деревянной, окрашенной в белый цвет ограде, разделявшей нас.
Я увидел трогающую сердце улыбку, честные глаза, проницательный взор. Он постоял у ограды, затем мягким небесным голосом спросил: «Можно пересечь ваш участок и пройти к дороге?»
– Без проблем, – ответил я, глядя на него своими постоянно щурившимися глазами.
– Благодарю покорно…
Я ждал; но вскоре понял, наконец, что он желал узнать моё имя.
– Мистер Офори или просто Тоби.
– Приятно встретиться, Тоби. Меня зовут Кампаем, или просто Номадом, но только не смейся такому по-честному простому имени, ведь оно есть серьёзное, ответственное имя.
Я и не думал смеяться.
– Я и не думал смеяться, что вы.
– Хорошо, мне пора идти. Вечером я устраиваю вечеринку, и я рад пригласить тебя, Тоби, – говорил он, ослепительно и искренне улыбаясь и как бы придавая значимости нашей встрече.
Его приглашение испугало меня, но я был не из тех, кто поддавался испугу: