Зимин послушно отключил защиту.
— Жаль, но сегодня ты мне нужен. Дело срочное и не терпит отлагательств, — четко выговаривая слова, произнес господин Горский.
Нина услышала и огорченно спросила:
— Сверхурочная?
— Да.
Дышать стало легче. Зимин добился того, чего хотел. Правда, его насторожила загадочная реакция господина Горского, никогда прежде тот не реагировал с такой страстью на вполне невинные вещи. Впрочем, Зимин больше думал о себе. Ему хотелось, чтобы Нина поверила в то, что им овладело глубокое разочарование, для правдоподобности Зимин подумал о самом печальном, что только смог придумать, о предстоящей вечером работе. В глазах его моментально проявилась грусть-тоска, что в данном случае было особенно ценно.
— Не вышло, — сказал Зимин, продолжая покусывать губы, как всегда делал, когда был взбешен.
После того, как психолог указал на эту свойственную его подсознанию реакцию, он регулярно использовал эту эмоциональную особенность своей психики в личных целях. Иногда бывает полезно создать у собеседника иллюзию того, что он потерял над собой контроль.
— Придумали какую-то срочную работу. Я никогда не стремился быть лучшим по профессии. Но бывают такие моменты, когда особенно глупо считаться незаменимым специалистом.
— Завтра ты от меня уже не ускользнешь.
— Знаешь, Нина, правильнее, наверное, сказать, что это ты завтра не ускользнешь от меня, — нравоучительно поправил Зимин.
— Мы не ускользнем друг от друга, — суммировала Нина и направилась в музыкальный отсек, потешно покачивая бедрами.
Наверное, готовилась к очередному танцевальному марафону — самому популярному развлечению на Луне. А может быть, услышала в женской информационной программе, что мужики сходят с ума от такой походки. Не на Луне, дорогая, только не на Луне. Здесь слишком много работы, у сотрудников нет времени обращать внимание на такие примитивные приемы обольщения.
Проглотив без аппетита предложенную в столовой еду, Зимин вернулся в каюту и почувствовал себя бесконечно несчастным. Словно бесповоротно закончился большой и важный этап его жизни, и начался другой, еще более значительный. Ему захотелось обдумать свое житье-бытье. Составить, хотя бы приблизительно, собственное мнение о плюсах и минусах пребывания на Луне.
Работа помогала перебороть даже самые неприятные психологические кризисы. Зимин достал из сейфа личные дела пациентов. Разные это были люди. С некоторыми из них было бы приятно побеседовать в хорошем настроении, так как заранее было известно, что ничего плохого от них ждать не следует. Разговоры с другими предназначались для того, чтобы развеяться в минуты грусти и добавить немного оптимизма. Попадались и настоящие умники, долгие беседы с которыми давали пищу уму, тренировали интеллект. Зимин решил, что сейчас ему нужен именно такой собеседник. Он выбрал Кукушкина.
На Земле Кукушкин успешно занимался политической аналитикой. В Коллегии по нормализации посчитали его деятельность не то чтобы вредной, а не своевременной. Так он попал на Луну. Специализировался Кукушкин на мечте о возрождении имперской формы правления, искренне считая, что империя — наилучшим образом подходит для общества бессмертных людей. Он мог часами говорить о достоинствах данного устройства государства.
Иногда это было интересно. Но сначала его следовало напоить какао с молоком.
— Послушайте, Кукушкин, — сказал Зимин, стараясь, чтобы его слова прозвучали по возможности сурово. — Вы обдумали мои предложения по демократизации вашего проекта устройства государства будущего?
Кукушкин промокнул платочком влажные после какао губы и ринулся в теоретический бой.
— Напротив, доктор… Всем разумным людям известны основные достоинства империи: подданные чувствуют себя единым целым с народом, они горды от ощущения принадлежности к огромному победоносному организму могучего государства; развиваются науки, искусства и ремесла; храбрый воин может рассчитывать, что в один удачный день он достигнет самого высокого положения в обществе, невзирая на свое незавидное происхождение. Остальные люди защищены от внутренней вражды и внешних угроз.
— Вам нравится быть подданным императора?