Лайонс прикоснулся к платью в районе груди сначала носовым платком, а потом и пальцами.
Женщина плеснула кофе ему в лицо.
Он дал ей пощечину.
Она, спотыкаясь, побежала под арку.
Лайонс кинулся вслед за ней, на бегу вытирая кофе с лица носовым платком. Он догнал ее и схватил за руку.
Женщина закричала.
Лайонс обхватил ее рукой за шею и дернул за воротник.
— Дайте мне посмотреть на это платье.
Женщина пнула его ногой, зашипела и захрюкала.
Лайонс схватил ее за талию, прижал к себе, нашел наконец этикетку и начал расправлять ее, чтобы увидеть, что там написано. Но под аркой было темно, а женщина еще и отчаянно вырывалась из его рук.
— Это платье сшито на заказ, да?
Женщина заорала.
— Да?
Женщина изогнулась и схватила его за яйца.
Лайонс вскрикнул и оттолкнул женщину от себя, все еще держась за ее платье, которое слетело с нее. Она предстала перед ним совершенно голой — никакого лишнего белья, только туфли. Коричневые туфли на низких каблуках. Подметка правой туфли еле держалась.
Лайонс шагнул к ней:
— Извините.
Женщина отскочила назад. Живот у нее был надутый, бедра — рыхлые. Ее тело воняло, на нем виднелись следы побоев и укусов. Он не хотел смотреть на нее. В жизни больше не желал ее видеть.
Лайонс сделал шаг вперед:
— Извините.
Женщина повернулась и бросилась бежать, стуча на бегу отвалившейся подметкой. Через мгновенье она уже скрылась.
Лайонс не стал преследовать ее.
Он расправил платье, встряхнул его и положил у подножия одной из колонн, поддерживающих арку. Он открыл бумажник, достал двадцатидолларовую бумажку, потом еще одну. Сложив их, он засунул доллары под этикетку платья, на которой стояла надпись «Жаклин Смит, торговый центр К».
Глава девятая
— Ваша честь, тут есть еще одна тактическая проблема, которую трудно будет преодолеть.
Гриняк. Кто, черт возьми, просит его высказывать свое мнение? Никого не интересуют его мысли. Он не станет Чарльзом Стори — мыслителем, новатором, человеком, за которым охотятся журналисты, неподражаемым участником теледебатов, с которым трудно тягаться. Но где же все эти подхалимы, которые во всем соглашались с мэром, вечно поддакивали ему, лизали его зад?
— Все очень просто. Мы обязаны этим комиссару Турко.
Посмотрите на него! Подлизывается к комиссару уборщиков. К мэру же никто не испытывает никакого почтения.
— Но гигиенисты комиссара Турко не носят оружия.
Оружие? Конечно, у них его нет. Они ведь уборщики. Мужчины и женщины, убирающие улицы. Какое у них может быть оружие?
— И я уверен, что Пол Верона станет возражать, комиссар Турко, против того, чтобы его люди стали заниматься уборкой улиц.
— Конечно же, этот упрямец Пол Верона, возглавляющий благотворительную ассоциацию патрульных полицейских, будет возражать против этого. Ведь его люди — это аристократия Нью-Йорка.
— Более того, ваша честь, мы не знаем, какими видами оружия обладают эти люди, — Гриняк говорил и говорил. — Шофер Янофски убит из «винчестера». Таким оружием нечасто пользуются в городах, что означает: мы имеем дело с изобретательными и понимающими толк в оружии людьми. До тех пор пока мы не узнаем о них побольше, я буду возражать против тех мер, которые вы рекомендуете.
Он похож на Стори. Слишком много думает и возражает. Почему, почему он назначен комиссаром полиции?
— Леди и джентльмены! Друзья! Я чувствую, что в это трудное, критическое время я обязан смотреть вам прямо в глаза и называть вас своими друзьями. Мы собрались здесь, чтобы преодолеть беспрецедентный кризис в истории Нью-Йорка. Убит комиссар полиции. Над его телом надругались. Совершено коварное нападение на его сестру, актрису, известную во всем мире. Эти два случая лишь примеры той политики насилия, которую проводят двуногие грызуны, пытающиеся подточить основания этого гигантского города…