Гриняк фыркнул:
— Но ведь ты умолял, чтобы тебя отстранили от этого дела, потому что у тебя расстройство нервной системы из-за того, что произошло.
— Уолш хочет, чтобы я утешал Веру.
— Но это же прекрасно.
— Фил, это ужасно.
— Не надо так громко называть меня Филом. Хорошо?
— Комиссар, это ужасно.
Гриняк расслабил галстук и расстегнул воротник рубашки.
— Что произошло, как ты считаешь?
— Ты хочешь спросить меня, что стоит за этим убийством?
— Да.
— Я всю ночь проторчал в доме Стори без всякого толка, но теперь я в курсе событий.
— Ты наслушался всяких разговоров.
— Среди прочего я слышу, что Стори убит из пистолета системы «Глок». Это серьезная вещь. Возможно, совершено заказное убийство, а палец отрезан для того, чтобы ввести нас в заблуждение.
— Кому это нужно?
— Тому, кому не нравился Стори.
— Таких людей немало.
— Да.
Гриняк сморщил нос:
— Есть еще какие-нибудь идеи?
Каллен пожал плечами:
— Совершались нападения на этих бездомных.
— А при чем тут они?
— Ну, некоторые люди говорили, что мы должны лучше охранять их. То есть полицейские.
— Это те самые люди, которые говорят, что нам, полицейским, следует убрать бездомных с улиц и определить их в приюты на зиму, или это люди, которые утверждают, что мы тратим слишком много времени на этих бродяг?
— Наш мир далек от совершенства, — сказал Каллен.
— Так ты полагаешь, что кто-то из жертв нападения или кто-то из тех людей, которые считают, что мы должны лучше охранять бездомных, взял «глок» и грохнул Стори?
Каллен даже не потрудился отрицательно покачать головой. Жертвы и те, кто выступает в их защиту, редко прибегают к актам возмездия.
Гриняк смотрел, как фотограф из криминальной полиции устанавливает треножник, чтобы сфотографировать поврежденную стену.
— Что подразумевают люди, когда они говорят о «надписях на стене»?
— По библейскому преданию царь Валтасар устроил грандиозный пир в Вавилоне, во время которого чашами служили драгоценные сосуды, захваченные в Иерусалимском храме. В самый разгар пира чья-то таинственная рука начертала на стене слова: «Исчислен, взвешен, разделен». Специалист по интерпретации таких вещей, мудрец Даниил, сказал, что, взяв чаши из храма, Валтасар совершил преступление и теперь его дни сочтены. В ту же ночь Валтасара убили в результате переворота, который возглавил царь Персии. Позднее он бросил Даниила на растерзание львам.
— Я знал, что ты знаешь об этом, но скажи, как ты узнал?
— Я прочитал об этом в мифологическом словаре.
Слоняясь по дому Стори без дела?
— Нет. Мне нечем было заняться у себя дома, когда я поджидал Циммермана. У меня сломалась машина, и он обещал подвезти.
— А где сейчас Циммерман?
— Пошел за едой. Принесет что-нибудь существенное, типа мацареллы с сухими помидорами.
— Ты уже слышал о поджоге «Ралей»? Ты ведь работаешь на улицах.
— Я в последнее время не работал на улицах, а занимался делом Дин. В газетах я прочитал о том, что пожар начался в подвале, где, по словам уцелевших обитателей здания, никто не жил.
— Ты читал о том, что владелец здания неизвестен?
— В Нью-Йорке не редкость, когда владельцы недвижимого имущества остаются неизвестными.
— Давно видел Тома Вэлинтайна? — спросил Гриняк.
Каллен сделал вид, что не замечает подоплеку этого вопроса.
— Давно.
— Я думал, что вы друзья — ты, Вэлинтайн и Стори. Вы же учились вместе в колледже.
— И в средней школе тоже.
— Понимаешь, что я имею в виду?
— Мы и в начальной школе вместе учились. Но Вэлинтайна я в последний раз видел очень давно.
— Видел ли ты его давно, Джо, или недавно, но ты начитанный парень и должен знать, что женщина страховой агент, погибшая в «Ралей», не кто иной, как невеста Вэлинтайна.
Каллен молчал.
— Ты знаешь об этом, не так ли? — спросил Гриняк.
— Ее звали Джой Гриффит, — ответил Каллен, чтобы сказать что-то.
— Ты уверен? Мне казалось, что ее звали Джойс.
— Фил, в чем дело, черт возьми?!
— Говори тише, сержант, — сказал Гриняк.
Каллен прошептал:
— В чем дело, комиссар?
Гриняк приблизил свое лицо к лицу Каллена:
— В чем дело? Я скажу тебе, в чем дело. Невеста Вэлинтайна умирает в огне пожара, бушующего в здании «Ралей», чей владелец неизвестен. А Стори не отдавал свои акции на право владения недвижимостью какой-либо благотворительной организации после своего назначения на пост комиссара полиции. Он вложил их в трест. Тот человек, который грохнул Стори, написал на стене его комнаты: «Ралей». Вот я и говорю: а что, если Стори владел «Ралей» и поджег его? Понимаешь теперь, в чем дело?