Гм считал про себя: три, два, один…Пуск! — закричал он во весь голос и метнул фантастический роман — из-за пазухи прямо под колеса. Папка упала, как надо, и была разрезана точно пополам. Гм немного потанцевал, улюлюкая по-индейски, на шпалах, в вихре обрывков романа. Колеса хорошо его покромсали. По дороге в гостиницу он убеждал себя, что признателен балбесам за избавление от банальности.
Он любил путешествовать, разумеется. Александр Грин, зов океана, Кон-Тики. Выучился на гидролога и узнал, что научные плавания — зеленая тоска. Открыл для себя езду в незнаемое, которая вознаграждалась несравнимо. К концу семидесятых стал безгранично выездным и за десять лет объехал полмира в качестве голубя советской литературы.
На этот раз в списке были Куала-Лумпур, Бруней, Сингапур, Дели и Катманду. Там удалось побрататься с битником второго ряда, который последние десять лет бродил по городу с волынкой, которую они всю ночь мучили под стоны двух шведок, обжимавшихся на ковре, а утром надо было лететь в Москву, бедную, голодную и некрасивую. Оттуда в Сибирь, где с нетерпением ждали новые таланты.
Пара балбесов была тут как тут. Они успели накатать вторую часть своей безумной эпопеи и опять на что-то надеялись.
— Через месяц еду в Германию. — сказал Гм, чувствуя прилив вдохновения. — Возьму эту книгу с собой и заброшу в «Посев». А если дадите мне второй экземпляр — отправлю в Канаду Саше Соколову.
Слова выходили легко, физиономии юных идиотов искрились восторгом.
Гм еще не успел придумать, каким способом казнит рукопись, а ему от балбесов уже прилетела вторая заушина. В перерыве секретарь поманила его к своему столу.
— Хочу вам кое-что показать. — дрожащим голосом выговорила она. — Вы с этими дегенератами обнимаетесь, а они вот что сделали с вашей книгой. — женщина достала из ящика прошлогоднюю повесть Гм.
Автор раскрыл книгу, и в глазах у него запестрело. Весь текст, страница за страницей, был исчеркан разноцветными карандашами. Пролистав до конца и убедившись, что вандалы не пощадили ни строчки, Гм вернулся к началу, где на титульном листе увидел надпись, сделанную печатными буквами: Гм Попов задарил нам эту херню, мы над ней работали, вычеркивая лишние слова. Дата, подписи.
— Шалят. — произнес он сквозь зубы. — Но это пустяки.
На следующий год он подготовил ответный удар. Несколько страниц из прошлой рукописи, под шампанское, съела, хохоча, юная сказочница, но это было уже не в счет. Публично расхвалив балбесов за то, что они явили миру продолжение своей саги, Гм подстерег их в курилке и шепотом рассказал, что избран в жюри русского букера, куда собирается номинировать трилогию о дурдоме.
— Саша в полном восторге, он поддержит. «Посев» в этом году сидит на мели, но к оглашению результатов книга, я уверен, выйдет.
Они чуть сигареты не проглотили.
— А можно написать Саше Соколову? — блеющим голосом спросил один из них.
— Написать-то вы можете. — улыбнулся Гм. — Только Саша не ответит. Ужасный мизантроп.
А на четвертый год всё кончилось. Союз и нерушимость оказались пшиком. Накрылись загранки. В телевизоре ликовали пошляки. Юная сказочница обзавелась членским билетом и шипела, когда Гм при встречах пощипывал ее задницу. Да и вообще из-под масок совписов вылезло такое — стервятники, шакалы, трупные черви с загребущими руками. Литературу пришлось отложить. Всю осень и зиму он, как Геракл, занимался исключительно склоками. Поэтому обрадовался, словно родному, звонку от юных балбесов. Голос в телефоне промямлил, что вот, мол, в Новосибирске, проездом, и хорошо бы встретиться. «Какой разговор!» — воскликнул Гм, на мгновение опять почувствовавший себя мэтром. Встречу назначили недалеко от центра, в пивнушке на задворках оперного театра.
За столом сидела одинокая и довольно унылая фигура.
— Где второй? — бодро спросил Гм, подзывая официантку.
— Уехал в Аргентину. Пристроился в очень либеральный сумасшедший дом. Всем доволен.
— Ого!
Гм подумал, что, наверное, зря пришел, ведь балбесы работали в паре, вряд ли с одним будет так же весело. Принесли пиво.
— Ну что ж, соавтор, — Гм поднял кружку. — Выпьем за упокой? Нашего союза нет, да и ваш, я смотрю, распался. — Выпили, помолчали. — А теперь за новую жизнь. Только подожди, пивом не чокаются. У меня есть закрепитель. — Достал из внутреннего кармана мерзавчик «столичной», соорудил ерша и опять воздел кружку тренированным движением. — Пей, Иван Гордист!