— У этой истории есть реальное объяснение. — Дэгэ, похоже, снова улыбнулся, — Как я уже говорил, на противоположном берегу находится тюрьма. И лишь с холма, где обелиск, видны ее верхние окна. Так что девушка кричала не небесному, а вполне телесному отцу.
— Однако же появился просвет, — добавил Андрей.
— Да. И удивляться тут нечему. Обычное дело, — закончил свой рассказ Дэгэ.
Андрей Филимонов
ОБЪЕКТИВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
Мы с вами люди образованные — знаем, что мир это фикция. Даже участковый — не что иное, как проекция наших вытесненных страхов. Но, пожалуйста, давайте не будем разрушать магию условности. Тыкать деревянным носом в очаг, нарисованный на холсте, и глумливо прикуривать от мраморных факелов. Это все дурное воспитание. Я имею в виду желание выпытывать «как все было на самом деле».
Потому что пустое это дело. Скажем, участковый, если уж он пришелся к разговору, вовсе не интересуется правдой жизни. Ему что надо? Составить по всей форме протокол, а не выяснять, какая она из себя, вещь-в-себе.
Приведу только один пример для назидания. Курил недавно поэт Филимонов траву-коноплю в компании некоего Пьера, русскоговорящего бельгийскоподанного. Этот чувак уехал в Сибирь, потому что ему надоела Европа. Случается и такое. Редко, но бывает обратное, с Запада на Восток, движение одиночек, рассекающих волны колбасной эмиграции, которые накрывают Старый сытый свет, потому что уж очень красива загробная жизнь на Елисейских полях и обворожительна игра теней в туманах Альбиона.
С этим у нас все соглашаются, а когда наоборот — не понимают. Зачем он в наш колхоз приехал? — бьются в корчах параноики. Зачем покинул пляс Пигаль? Не иначе — шпион. Сидит тут, понимаешь, долгими зимними вечерами, слушает рэггей и курит гидропонику, которая во всем мире одинакова. Ну да ладно, мы-то с вами не патриоты. Не о том речь.
Зависают, стало быть, поэт с бельгийцем на кухне, смолят джойнт, шутят, что у них тут joint venture, наслаждаются жизнью, как вдруг раздается звонок в дверь. Бельгийский подданный идет открывать. А Филимонов расслабился, не проконтролировал. Заслушался Бобом Марли. Сидит на табуретке, как попугай, и подпевает, несмотря на вопиющее отсутствие слуха:
Потом все же заинтересовался, куда ушел китайчонок Ли, то есть, Пьер? Выглянул из кухни — матерь божья! Праздник в нашем доме. На пороге мент стоит. Как живой. А бельгиец наоборот — краше в гроб кладут. Потому что состав преступления налицо. В квартире Марли голосит, и марихуаной накурено — хоть топор вешай, хоть сам вешайся из-за того, что спалились так по-идиотски. Вздыхает Филимонов и невеселыми ногами идет навстречу злой судьбе. И слышит вдруг такой разговор:
— У вас во дворе ночью «девятку» разули. Вы что-нибудь видели? — пытает участковый Пьера.
А тот, хоть и русскоговорящий, но не настолько, чтобы уразуметь метафорический сдвиг значений в словах «разуть» и «девятка». Опять же — шугань. Поэтому мычит и блеет.
— Здравствуйте. — говорит Филимонов.
— Здравствуйте. — отвечает участковый. — Он у вас что, больной? — показывая на Пьера.
— Иностранец.
— То-то я и смотрю. — огорчается страж порядка. — Не везет мне сегодня. Во всем подъезде никто не открывает. А объяснения нужно собрать к вечеру.
Соображает прокуренными извилинами Филимонов, что несчастный полицай озабочен только выполнением задания по составлению протоколов. А все остальное ему фиолетово.
— Пишите. — говорит поэт. — Иностранец ночью ничего не видел, потому что спал.
Мент радостно записывает эту ценную информацию, потом спрашивает:
— Как его зовут?
— Пьер. Пьер Боскет.
— Еще отчество нужно.
— Гы. кхе-кхм..- давится смехом Филимонов. — Пьер, как зовут твоего папу?
— Жорж-Жером. — отвечает бельгийскоподданный в полном недоумении.
— Жор-же-ро-мо-вич. — корябает на бумажке участковый.
Вот так в полицейских архивах одного далекого сибирского города поселилось чудовище Поль Жоржжеромович Боскет, о котором известно только то, что оно крепко спит по ночам.
По-моему, чудесный урок для охотников, которые желают знать, как все было на самом деле?
Дмитрий Григорьев
ДОВЛАТОВ
Два куба — это нормально. Но обещанного Филом космоса не было. Не было ничего необычного. Энди вышел в коридор и почему-то решил позвонить Светке. Хотя до начала опыта не собирался. Светке по прозвищу Светофор. Почему светофор? Объяснить невозможно. Прозвища прилипают внезапно, порой из случайно брошенной фразы. Она не боялась контрастов и одевалась в яркие цвета: красный, желтый, зеленый — так что на фоне серой питерской улицы сразу привлекала к себе внимание. Кто-нибудь, наверное, сказал: «Ну ты и светофор». Это лишь одна из версий.