Артур Чарльз Кларк
ВНУТРЕННИЕ ОГНИ
– Взгляни.- самодовольно сказал Карн,- это заинтересует тебя.
Он подтолкнул мне бумаги, которые читал все это время и я в энный раз решил попросить его перевода, а если не удастся добиться желаемого, самому перевестись в другой отдел.
– О чем это? – спросил я устало.
– Длинное сообщение от доктора Маттеуса из Министерства науки. Ну-ка, прочти его.
Без большого энтузиазма я начал просматривать досье, а несколько минут спустя поднял глаза и неохотно признал:
– Возможно, ты и прав – на этот раз. И вновь молча углубился в чтение…
Мой дорогой министр! – (Начиналось письмо.) – По вашей просьбе представляю свое специальное сообщение об экспериментах профессора Хенкока, давших столь неожиданные потрясающие результаты. У меня нет времени привести записи в подобающий вид, поэтому посылаю их в том виде, в каком они имеются.
Поскольку многие предметы требуют вашего внимания возможно, я коротко суммирую наши с профессором Хенкоком действия. До 1955 года профессор возглавлял Кельвиновскую кафедру инженерной электроники в Университете Брендона, от которого он получил разрешение на неограниченное отсутствие для завершения работы. В этих исследованиях к нему присоединился покойный доктор Клейтон, некогда возглавлявший отдел геологии в Министерстве топлива и энергетики. Их совместный труд финансировался грантами от Фонда Пола и Королевского общества.
Профессор надеялся разработать сонар для геологических исследований. Сонар, как вам известно, является акустическим эквивалентом радара, и хотя этот прибор менее известен, на самом деле он на несколько миллионов лет старше; достаточно сказать, что летучие мыши весьма эффективно используют его для обнаружения насекомых и ориентирования в ночное время суток. Профессор Хенкок предполагал посылать высокочастотные сверхзвуковые импульсы в недра земли и по ответным сигналам определять структуру пластов, залегающих на значительной глубине. Картинка должна выводиться на электронно-лучевую трубку, а вся система практически аналогична тому типу радара, который используется в авиации для просмотра земли сквозь облака.
В 1957 году оба ученых добились частичного успеха, но фонды их иссякли. В начале 1958 года они обратились непосредственно к правительству с просьбой о предоставлении целевой денежной субсидии. Доктор Клейтон указал на огромную ценность прибора, который позволит сделать нечто вроде рентгенограммы земной коры, а министр топлива, прежде чем передать материалы на наше рассмотрение, дал благоприятный отзыв. В это время опубликовали доклад Бернского комитета, и мы, желая избегнуть дальнейшей критики, всеми силами стремились по возможности безотлагательно рассматривать все заслуживающие внимания ситуации. Я отправился на встречу с профессором и незамедлительно представил благоприятный отзыв; первая выплата нашего гранта (С/543А/68) была произведена несколько дней спустя. С того времени я постоянно был в курсе исследований и до некоторой степени помогал техническими советами.
В экспериментах использовалось довольно сложное оборудование, но принципы его действия необычайно просты. Очень короткие, но необыкновенно мощные импульсы сверхзвуковых волн генерируются при помощи специального трансмиттера, который постоянно вращается в резервуаре, наполненном тяжелой органической жидкостью. Луч, воздействующий на землю и «сканирующий» ее подобно лучу радара, улавливает эхо. При помощи весьма хитроумного циркуляционного механизма я воздержусь от искушения его описать - эхо с любой глубины подвергается селекции, и таким образом на экране электронно-лучевой трубки обычным путем выстраивается изображение исследуемого пласта.
Когда я впервые встретился с профессором Хенкоком, его аппаратура была еще довольно примитивной, но он смог показать мне строение скалы, находящейся на глубине не в одну сотню метров, и мы ясно разглядели часть Линии Баккера проходящей вблизи от его лаборатории. Большую часть успеха профессора можно отнести на счет чрезвычайной интенсивности звуковых импульсов: почти с самого начала он мог генерировать пиковую мощность в несколько сотен киловатт, и почти все они направлялись в землю. Находиться поблизости от тратсмиттера оказалось небезопасно - я заметил, что почва вокруг него сильно нагревалась. Меня немало удивило огромное количество птиц вокруг, но вскоре я обнаружил, что их привлекли сотни лежавших на земле мертвых червей.
Ко времени смерти доктора Клейтона в 1960 году уровень мощности оборудования превышал один мегаватт, и оно могло предоставить абсолютно четкую картину пласта, залегавшего на глубине два километра. Доктор Клейтон соотнес результаты с данными географических исследовании и развеял любые сомнения в ценности полученной информации.
Гибель доктора Клейтона в автомобильной катастрофе стала для всех огромной трагедией. Он всегда оказывал уравновешивающее воздействие на профессора, которого никогда особенно не интересовало практическое применение его разработок. Вскоре после смерти доктора я обратил внимание на огромные изменения во взглядах профессора, и несколько месяцев спустя он поделился со мной новыми замыслами. Я попытался убедить его опубликовать результаты (он уже потратил свыше пятидесяти тысяч фунтов, и вновь возникли сложности с Общественой счетной комиссией), но он попросил предоставить ему еще немного времени. Полагаю, его намерения лучше прояснят его же собственные слова, которые я помню очень явственно, поскольку они с особенной четкостью выражали идеи профессора.
– Задавались ли вы когда-либо вопросом, - говорил он,- как в действительности выглядит наша Земля изнутри? Своими колодцами и шахтами мы только поцарапали ее поверхность, а то, что лежит под ними, знакомо нам не лучше, чем обратная сторона Луны.
Мы знаем, что Земля невероятно твердая - гораздо тверже, чем можно судить по скалам и почве ее коры. Ядро, вероятно, окажется твердым металлом, но пока это не предмет обсуждения. Даже на глубине двадцати километров давление может достигнуть примерно пяти тонн на квадратный сантиметр, а температура - подняться до нескольких сотен градусов. При мысли о том, что представляет собой центр, буквально кружится голова: давление, вероятно, возрастает до тысяч тонн на квадратный сантиметр. Странно подумать, что через два или три года мы достигнем Луны, но, даже добравшись до звезд, мы все еще не приблизимся к аду, находящемуся на глубине семи тысяч километров под нашими ногами. Сейчас я могу распознавать эхо с глубины в три с половиной метра, но за несколько месяцев надеюсь довести мощность трансмиттера до десяти мегаватт. Я верю, что при такой мощности расстояние может быть увеличено до двадцати километров, но и это еще не предел.
Меня впечатлили его слова, но в то же время я ощутил некий скепсис.
– Это прекрасно, - сказал я. -Но, безусловно, чем дальше вниз вы зайдете, тем меньше увидите. Давление сделает любые пустоты невозможными, и на глубине нескольких километров образуется гомогенная масса, становящаяся все тверже и тверже.
– Вполне возможно – согласился профессор.- Но я смогу многое узнать из трансмиссионных характеристик. В любом случае, посмотрим, когда мы туда доберемся!
Это было четыре месяца назад; а вчера я воочию увидел результат исследований. Когда я откликнулся на его приглашение, профессор выглядел крайне возбужденным, но не дал мне ни малейшего намека на то, открыл ли он что-либо. Он показал мне усовершенствованное оборудование и вынул новый приемник из резервуара. Чувствительность датчиков изрядно повысилась, и одно это эффективно удваиваю расстояние, не считая увеличенной мощности трансмиттера. Странно было наблюдать за медленно вращавшейся стальной конструкцией, сознавая при этом, что она в данный момент обследует области, до которых, невзирая на их близость, человек никогда не сможет добраться.