Уроки пения не слишком отличаются от уроков игры на любом музыкальном инструменте, хотя попадаются и довольно необычные упражнения. Для разогрева Пат выбрала упражнение с долгим колебанием нот и финальным нисходящим арпеджио на одном дыхании — «ооо-МА-ЛУУ-си». Не знаю, кто придумал это упражнение, но для вокалиста оно значит не меньше, чем повторение гамм для тренировки рук пианиста. Нередко у начинающего вокалиста обнадеживающе звучит всего лишь одна октава или даже квинта, и задача учителя — вычленить это ядро, вырастить из него голос с широким диапазоном, наполнить его плотью и кровью. На вступительных занятиях то и дело раздаются команды вроде «не поднимай плечи», «дыши животом», «не задирай подбородок». Молодые певцы учатся петь на одном дыхании — никаких вздутых вен, трясущихся челюстей, фальшивых звуков; надо стремиться брать высокие ноты без напряжения и оставаться неподвижными, в то время как голос вибрирует или взлетает в колоратуре. Сначала я вообще не могла раскатисто произносить звук «р». Чтобы решить эту проблему, мне хотели надрезать тонкую полоску кожи, которой язык крепится к ротовой полости, — но, разумеется, эта идея не вызвала у меня особого энтузиазма, и после пары лет упорных тренировок «р-р-р» стало даваться мне без труда.
Мне было всего восемнадцать, когда мы начали заниматься с Пат, но меня сложно было назвать чистым листом. Человек с хорошим голосом поневоле имитирует все вокруг, на необитаемом острове он кричал бы, как чайка, и я здесь не исключение. Я много выступала, тщательно копировала голоса своих родителей и других взрослых, и у меня появилось несколько отвратительных привычек. Пат пришлось потрудиться, чтобы избавить меня от любви петь слишком громко и зрело, она убрала отдельные свойства моего голоса, заменила их другими и помогла справиться с вокальными трудностями при помощи музыкальных средств.
Уже на самом раннем этапе учителю и ученику нужно выработать особую терминологию, язык, который позволит им легко общаться и понимать друг друга. Самое главное здесь — доверие. Ученик должен ощущать заботу, ведь пение — это ежедневное испытание на прочность. Голос — единственный инструмент, который невозможно купить за деньги. Нельзя сказать: «Не нравится мне этот голос, поменяю-ка я его на Страдивари». Это единственный инструмент, который нельзя вернуть, обменять, запереть в шкаф и уйти в загул или — к счастью для меня — забыть в багажнике такси. По этой причине немаловажно, чтобы учителя понимали психологию учеников. Критику принимаешь особенно близко к сердцу, если обсуждаемый инструмент — твой собственный голос.
Как правило, чтобы наладить продуктивные рабочие отношения, требуется не меньше полугода, но у нас с Пат этого времени не было, ведь мне необходимо было выучить ту самую Мессу си минор. Узнав о доставшейся мне партии, она произнесла: «Ты споешь ее безупречно, даже если это убьет нас обеих». В итоге так оно и вышло: спела я хорошо, и мы обе чуть не умерли. Мы с Пат занимались ежедневно, и я была отлично подготовлена, но перед самым выступлением заболела тяжелой формой ларингита. Пат принесла мне в общежитие горячий куриный бульон, мои новые друзья и соседи поддерживали мой боевой дух, уверяли, что все будет хорошо и нет никаких причин волноваться, сама же я два часа кряду парилась в душевой. Все вокруг суетились, и это простое человеческое внимание убедило меня, что я вовсе не пустое место, каковым привыкла себя считать. Сочувствие было так приятно, что я вышла на сцену и спела без всякой хрипоты.
Именно в этот примечательный день сформировался мой ритуал выхода на сцену. У одних певцов есть кроличья лапка на удачу, у других — счастливое нижнее белье. Лучано Паваротти, прежде чем запеть, нужно найти на сцене гнутый гвоздь, и помогай господь тому несчастному певцу, который вздумает нарядиться в сиреневое в его присутствии. Ренату Тибальди к кулисам всегда сопровождала помощница Тина с фотографией матери Ренаты Джузеппины и маленьким плюшевым мишкой; перед выходом на сцену фотографию Рената целовала, а мишку щипала за нос. Лили Понс накануне выступления всегда мучилась желудком. Биргит Нильсон любила выпить черного кофе в своей гримерной до выступления, а после — бутылочку пива «Туборг». Некоторые певцы вообще не могли обойтись без алкоголя. Известны и «сексуальные» приметы. Как-то жену одного дирижера спросили: «Каково это, быть замужем за великим дирижером?» На что она ответила: «Он не может накануне, он занят в день концерта, он слишком устал на следующий день — и у него три концерта в неделю!» Самые распространенные ритуалы связаны с едой, их так много, что все и не перечислишь. Ну а лично я довожу окружающих до состояния полнейшей истерии — признаться честно, терпеть не могу переживать в одиночку. Как будто есть определенная порция паники, и я либо всю ее беру на себя, либо делюсь с близкими. Моя сестра Рашель много лет подряд исполняла обязанности штатного паникера. Перед выступлением я нагоняла на нее ужас своими «Я не могу выйти на сцену!» и «Я боюсь!». Несколько лет назад она в конце концов заявила, что сыта по горло треволнениями, хватит. Она знала, что я справлюсь сама, и хотела спокойно сидеть в зале, наслаждаться представлением вместе со всеми, а не сходить с ума, гадая, смогу я взять высокие ноты без петухов или нет. С моим послужным списком новую жертву найти не так-то просто, так что теперь я терзаюсь в одиночку. Наверное, следовало бы поместить объявление в газету: «Требуется любитель оперы с опытом заламывания рук; истерики и паранойя приветствуются». К счастью, этот ритуал я приберегаю для особо торжественных случаев, во всех прочих — с радостью жду выступления.