– Амулет, – сказал Ясик. – На счастье.
Сергей Иваныч долго рассматривал, потом сказал:
– Тебе надо учиться на ювелира. У тебя талант, как у Фаберже…
Настал выпускной вечер. Вручали аттестаты зрелости.
Директор Серафима Геннадьевна протянула Ясику аттестат и проговорила:
– Будь другим.
Ясик не ответил. Зато ответила Анджела из 10 «А», стоящая следом за Ясиком:
– Сама будь другой, старая манда!
– Что?? – оторопела Серафима Геннадьевна.
– Ничего, – ответила Анджела.
– Ты что-то сказала…
Она сказала:
– Ярослава переделывать – только портить…
Анджела взяла из рук директрисы свой аттестат. Они с Ясиком отошли вместе.
– Ты как моя мама, – сказал Ясик. – Она тоже уверяет: «Мой сын идеальный!»
– Так и есть, – согласилась Анджела.
Ясик внимательно посмотрел на девушку. Он видел ее и раньше, но увидел только сейчас: голый пуп, на голове кепка с длинным козырьком.
– Давай уйдем отсюда, – предложил Ясик. – У тебя родители присутствуют?
– У меня их нет. Я детдомовская.
Они пробрались к выходу. Выпускной вечер прошел без Ясика и без Анджелы.
Клара на выпускной вечер не попала. У нее была вечерняя смена.
Выпускной вечер – формальность. Главное – другое. Куда пойти учиться?
К точным наукам Ясик был глух. Журналистика – не профессия, а времяпрепровождение.
За свою жизнь Ясик несколько раз преображался. В детстве – ангел, в отрочестве – тонконогий журавлик, и в одно прекрасное утро он проснулся копией своего папаши в ранней молодости.
Боголюбов и в преклонные годы был хорош. А в молодости полностью соответствовал своей фамилии. Любимец богов: не глаза – очи, высокие брови, детский рот.
Ясик – точный слепок с папаши. Сам собой напрашивался ВГИК, Институт кинематографии. Актерский факультет. Продолжение династии.
Клара узнала: конкурс на актерский – 200 человек на место. Не продраться.
Она позвонила Боголюбову, попросила посодействовать. Но у Боголюбова был принцип: не проси. Он сам никогда не просил и ненавидел попрошаек.
– Я не буду просить, – отказался Боголюбов.
– Мерзавец, – коротко сказала Клара.
– Ты повторяешься.
– А ты не меняешься.
Разговор был закончен. Но просить не понадобилось. Ясика взяли сразу. За что? За внешность. Он – совершенный герой-любовник. Красота – редкость, бывает, что роль ничего больше не требует, кроме красоты. А таких актеров мало. Раз, два – и обчелся.
Ясик отрастил волосы до плеч. Собирал в хвостик. Глаза – серо-зеленые, прямого разреза. На него постоянно хотелось смотреть. Красота была не приторной.
В приемной комиссии поражались сходством студента с актером Боголюбовым.
Спрашивали:
– Боголюбов не родственник ваш?
– Не родственник. Но отец.
Ясика зачислили на актерский факультет, и он почти сразу получил предложение от киностудии: сыграть манекен. Ничего не надо было делать, только стоять в витрине. Стоять следовало долго и неподвижно, а это мучительно. Но все-таки – гонорар за съемочный день. Можно купить Анджеле цветы, и еще останется…
Анджела росла в детском доме. Их там били. Анджела научилась давать сдачи.
Анджела рассказывала окружающим, что ее мать – еврейка. Все удивлялись и подозревали, что Анджела врет. Еврейки, как правило, не сдают своих детей государству, а воспитывают сами.
Ясик и Анджела начали встречаться. С ней было интересно. Все остальные девчонки – обычные, Анджела – необычная. Другая. У нее были сокрушительные планы, типа получить место депутата в Думе и руководить страной. Вводить новые, справедливые, законы.
Второй вариант: поехать в Эмираты, выйти замуж за шейха. Купить «мерседес» и проехать на «мерседесе» под окнами детского дома. Пусть увидит персонал, который ее бил и привязывал полотенцами к кровати. Пусть убедятся, кто она и кто они. Это была генеральная мечта жизни.
Анджела любила передвигаться: отправлялась автостопом без копейки денег и без проблем добиралась до цели. Проблемы, конечно, были, но для нее это не проблемы. Все решаемо.
После окончания школы государство выделило ей жилплощадь – восьмиметровую комнату в аварийном жилье под снос.
Вместо кровати – надувной матрас. Он постепенно сдувался, превращался в подстилку. Приходилось поддувать.
Стены комнаты были в глубоких трещинах. Некоторые – шириной в ладонь. Анджела затыкала трещины своими трусами, потому что из щели дуло.
Начиная от потолка, стены были в затеках, как будто обоссаны. Побелка шелушилась. Цвел грибок. Страшно всем этим дышать. Зато у Анджелы появилась прописка: Лесная улица, дом 4.
Настала зима. В аварийном доме отключили отопление.