Вячеслав Дурненков.
Внутренний мир.
Действующие лица:
Дед.
Саша – его внук.
Риэлтор Константин.
Риэлтор Юрик.
Утро. Комната Саши: диван, письменный стол и два стула. В комнате накурено. Саша задумчиво стоит возле мольберта. В дверь входит дед.
ДЕД. Здравствуй, Саш.
САША. Здравствуй.
ДЕД. Рисуешь?
САША. Угу.
Дед подходит к окну и раздвигает занавески, открывает форточку и садится за стол.
ДЕД. Получается?
САША. Да так…
ДЕД. Поди, опять всю ночь не спал?
САША. Да вот чего-то увлекся.
ДЕД. А работай, коль вдохновенье есть… Я вот тоже как в мастерской ковыряться начну, так про все забываю… Даже про обед.
САША. Бывает.
ДЕД. А мне кушать надо вовремя, желудок-то того…
САША. Ясно.
ДЕД. Забудешь, а потом как резанет, ажно в глазах темнеет. Сергеич, доктор правильно говорит – вам говорит надо вовремя кушать.
САША. Правильно говорит.
ДЕД. И это… слюна как бешеная прет. Сергеич говорит, что она скапливается и начинает больные места разъедать, поэтому и болит. А если покушал, то она на пищу набрасывается и ее разъедать начинает. Вот так и в организме все и происходит…
САША. Ну да.
ДЕД. Главное жирное не кушать, потому что жир для слюны материал непростой, его трудно разжижить… Саш, я вот чего спросить хотел…
САША (отрываясь от холста). Ну?
ДЕД. Я тебе не мешаю?
САША. Нет, дед, не мешаешь.
ДЕД. Тогда скажи, вот правда или брешут, танец такой есть – на голове пляшут?
САША. Есть, брейк называется.
ДЕД. Прям, на голове?
САША. Да.
ДЕД. Это американцы придумали, чтобы над нашими дурачками посмеяться, а они и рады.
САША. Да нет дед, это культура такая.
ДЕД. Да что же это за культура такая, что теперь ноги не нужны?
САША. Дед, ну долго объяснять, бог с ним… (Берет кисть, что-то подрисовывает на холсте)
Некоторое время молчат.
ДЕД. Саш…
САША. Чего?
ДЕД. А ты чего не женишься?
САША (поворачивается, смотрит на деда). А не хочу.
ДЕД. И почему?
САША. Свободным хочу быть.
ДЕД. Ну-ну, я тоже хотел, до тридцати дожил и язву заработал. Оно ведь как холостой питается? Купит колбасы и съест без хлеба, я уже про суп не говорю или там второе горячее… Я только и спасся, когда бабушку встретил, а так бы давно уж помер. Вон в газете статья была, сколько процентов холостых от желудка умирают…
САША. Ах, вот зачем женятся-то.
ДЕД. А ты думал. Вот схватит тебя, вспомнишь мои слова.
САША. Хорошо.
Дед достает из кармана рубашки очки одевает их и подходит к мольберту, рассматривает.
ДЕД. Что-то я ничего здесь не понимаю.
САША. Картина еще не закончена.
ДЕД. Ну, все равно, скажи вот здесь, что будет?(Указывает пальцем)
САША (вздыхая). Еще не знаю.
ДЕД. Ну, как это, рисуешь и не знаешь?
САША. Дед, ну, правда, не знаю…
ДЕД (опять тычет пальцем). А вот здесь, что это?
САША (с трудом сохраняя терпение). А здесь ничего не будет.
ДЕД. Как это ничего?
САША. А вот так.
Дед. А…
САША. Ни-и-и-чего. Вообще ничего.
Дед потерянно отходит и садится на стул.
ДЕД. Саш…
САША. Слушаю.
ДЕД. Скажи честно, я тебе не мешаю? Вобше…
САША (поворачивается, внимательно смотрит на него). Нет, ты мне не мешаешь.
ДЕД (оживившись). Это хорошо.
САША. А почему ты спросил?
ДЕД. Да так, подумалось, что мешаю.
САША. Да ну не бери в голову.
ДЕД. А и, правда.
Саша кладет кисть, вытирает руки тряпкой и садится рядом с дедом, закуривает.
ДЕД. Я вот чего спросить хотел… Вот ты для души рисуешь или как?
САША. Или как.
ДЕД. Ну, в смысле, ты ведь картину продавать будешь?
САША. Найдутся покупатели – продам, а нет, так оставлю или подарю кому.
ДЕД. Вчера по телевизору показывали, как какую-то картину за миллион долларов продали, жалко я очки поздно одел, не рассмотрел ее толком. Может тебе каким-то специальным людям картины свои показать, вдруг, кто заинтересуется?
САША. Показывал уже.
ДЕД. Что сказали?
САША. Молодец, сказали, продолжай дальше.
ДЕД. И не купили ничего?
САША. Нет.
ДЕД. Да то может, не специалисты были?
САША. Самые, что ни на есть.
ДЕД (вздыхая). Ну тогда не знаю…
САША. Да не переживай, мало ли что говорят. Для меня ведь это не главное, главное, что мне рисовать нравится.
ДЕД. Значит для души.
САША. Выходит так.
Некоторое время сидят молча. Саша гасит окурок, встает, с хрустом потягивается. Подходит к мольберту, берет кисть, продолжает рисовать.
ДЕД. Саш, знаешь, что? Давай на рыбалку сходим, я один секрет знаю – мешок рыбы притащим.
САША (рассеянно улыбаясь). Какой секрет?
ДЕД. Старинный. Берешь хлеба белого, грамм триста, в молоке его мочишь и колобка лепишь. Ночью на кладбище относишь и оставляешь, а сам спиной вперед домой идешь. Утром с кладбища колобка забираешь и в темном углу даешь ему имя…
САША. Имя?
ДЕД. Имя. Первое слово, которое под утро приснится.
САША. Это редко бывает.
ДЕД. Постараться надо, с вечера только об этом и думать.
САША. А какие имена ты им давал?
ДЕД. Да разные. Ну, например… (Внезапно дед валится на пол и, поджав ноги, застывает )
САША (бросается к нему). Что с тобой?
ДЕД. Желудок бляха схватило… Принеси отвар, там стакан на подоконнике…
Саша стремительно выбегает из комнаты. Дед быстро поднимается, хватает кисть, и что-то быстро подрисовывает на картине. Заслышав Сашины шаги, падает на пол и принимает прежнюю позу. Саша приносит стакан отвара и присев рядом с дедом на корточки, поит его. Дед громко глотает.
САША. Ну, чего, полегче?
ДЕД. Кажись, отпускает.
САША. Может, пойдешь, ляжешь?
ДЕД. Не, я с тобой посижу, можно?
САША. Сиди.
ДЕД (садится на пол). Ух и прижало, будто клещами.
САША. Тебе надо в больницу ложиться. Ты когда у врача последний раз был?
ДЕД. Был… Да что толку? Все говорит, сливай воду Николай Андреич – откушал ты свое, постись теперь. А что за жизнь без жирного? Я ведь как любил? Борща такого, чтобы сверху сало плавало – копченое и обычное, копченое для запаха конечно. Потом студня, его как торт режешь и в рот… Пять лет такое не кушаю, а хочется, аж каждую ночь снится. Вот думаю на майские рискну…
САША. Наверное, не стоит.
ДЕД. Саш…
САША. Чего?
ДЕД. Саш, ты это… нарисуй мой желудок, а?
САША. Не понял.
ДЕД. Мой желудок нарисуй…
САША. Зачем?