Машина остановилась посреди трассы на специально обустроенной площадке, и народ дружно повалил с вещами на выход. Я решил было остаться в трейлере, но понял, что воспоминания меня сожрут с потрохами и выполз вслед за всеми на стоянку. Колтон уже разжигал костер, омеги наливали воду в котелок, беты выкладывали на вкопанный стол с двумя лавками разную снедь, меня усадили резать хлеб и овощи, чтобы не путался под ногами.
Бледный Куки лег рядом со мной на лавку, изредка попивая водичку из бутылки.
На мой недоуменный взгляд легко улыбнулся и тихо, только для меня, объяснил:
— Мы здесь из-за меня. Люк не хотел ехать, а я решил: перед родами последний раз прокатимся, оторвемся, потом будет не до этого. Везет тебе, тебя не тошнит… А сам-то куда едешь один?
— Да вот, залетел неосмотрительно, о беременности узнал поздно. Мужа нет, знакомые косо смотрят, решил сменить место жительства. Ищу себя.
— Ну, ты пиздец отбитый, еще похлеще нас с Люком, — недоверчиво ухмыльнулся Куки. — И куда собираешься кинуть кости?
— Еще не решил. Буду смотреть по обстоятельствам, — задорно улыбнулся я.
Когда на меня нападало отчаяние, у меня открывалось второе дыхание и жажда жизни заставляла меня переть танком на любые препятствия. И этот случай был не исключением, не подвела меня натура.
Когда все наелись, чай уже заварился, мне всунули в руки кружку с темным пахучим чаем и накинули на плечи плед, усаживая у костра, где уже сидели почти все, кроме водителя, который умаялся и спал в трейлере. Беты-двойняшки начали рассказывать байки и истории из жизни, и настроение у меня поднялось от совсем убитого до почти нормального. Парочек тут было три: близняшки, Куки с Люком и альфа с омегой, который был поотвязнее — с проколотой губой, бровью и весь в черном от ушей до хвоста. Хвост был пришит сзади к штанам и притягивал взгляды всех присутствующих. Проглядел я все-таки эту пару, да и не мудрено — мне было совсем не до них вначале.
Этот омега был странным — отрешенным каким-то. И их отношения с альфой были, скорее всего, тайными и только здесь и сейчас, среди своих, они могли позволить себе не прятаться. Когда дошла очередь до Бисси, омеги с хвостом, — здесь каждый по очереди должен был выдать что-то новенькое, что никто не знал, в этой компании они все байки уже по сто раз рассказывали, и это условие было обязательным, — он слегка раскрепостился, выпив из общей фляжки, ходившей по кругу, глоточек, и рассмеялся:
— Пару дней назад я ходил на эпиляцию, думал, помру от смеха. Так-то у меня болевой порог высокий, — он убрал волосы за маленькое розовое ушко, все утыканное сережками, — и для меня эта процедура не столько болезненна, сколько неприятна. Так вот — захожу в салон, а оттуда омеги валом валят с вытаращенными глазами. Ну, думал, пожар, или потоп, но мне пох, все равно сделаю эпиляцию, потому что я намерен загорать на фестивале без полосок, — он посмотрел на кашлянувшего рядом Вольдиса и поправился, — ну, почти без полосок. Открываю двери, а там такой мощный ор стоит, который прошибает все двери и стены. Явно альфе делали эпиляцию. Как смешно он матюгался, не передать! Я даже попытался записывать за ним, но, бля, от смеха не мог ровно записать, а потом уже не смог разобрать свои каракули. Я столько нового услышал, ахаха, — смеялся Бисси. — Главное, я пришел, его уже эпилировали, и уходил, его еще эпилировали. Мужественный чувак. Вот честно! А ты бы, Волли, пошел ради меня на эпиляцию? — он, кокетливо приподняв бровь, посмотрел на захмелевшего альфу.
— Ради тебя я пошел бы в секс-шоп, — хмыкнул тот, обещающе облизывая взглядом омегу, — или пробил соски, или обрился бы наголо, но только не на эпиляцию! Я ж мужик! Я должен быть могуч, вонюч, усат и волосат, да, детка? — парочка шутливо завозилась, и альфа покрутил хвост, отчего Бисси отчетливо вздрогнул и скукожился, тяжело задышав.
«Вау! А хвостик-то не пришит, а вставлен!» — восхитился Васятка.
А я вспомнил, как приехавший из командировки Тори был напряжен и странно ходил, расставив руки. Странность объяснилась вечером, когда он разделся, осторожно касаясь белья, и оказался полностью гладеньким — во всех местах. Грудь была покрасневшей и слегка припухшей, как и живот, и красивые стройные ноги, и вообще все было красноватым и вместо секса мне пришлось мазать его тело охлаждающим кремом везде! Даже между половинок, куда омег не допускали. Тори так стонал от облегчения, когда я наносил крем, что кончить можно было запросто.
— Теперь ты видишь, на что я готов ради тебя? — серьезно спросил он, лежа на кровати на животе, пока крем не впитался.
Это, безусловно, сильно пошатнуло мое решение бежать, но когда я на дне города увидел его бывшую пассию, который бесцеремонно прижимался к Тори в любом месте, все пошатнувшееся тут же со щелчком встало на место и придало решимости довести начатое до конца.
====== 38. ======
Байки у костра становились все горячее, и когда до меня доходила очередь, я рассказывал анекдоты, стараясь переделать женщин в омег.
Компания была спетая, дружная, иногда, конечно, они цапались, но самое главное — не лезли в душу, иначе я бы этого просто не выдержал. Но поглядывали на меня с интересом, как и я на них. Рыжие беты-близняшки никого не стеснялись и один сидел на коленях у другого, обняв того рукой и пропуская волосы сквозь пальцы, задумчиво смотрел на костер. А я обратил внимание на цвет волос присутствующих: беты рыжие; еще один, филолог тридцати пяти лет, с красной длинной косой челкой через все лицо; ярко-желтый ёжик у водителя альфы, который сейчас дрых в трейлере; синий ирокез у Колтона; зеленый у омеги лет двадцати пяти; фиолетовый у альфы Бисси; у альфы беременного омеги — голубая прядка через всю голову и белый цвет у самого беременного. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Только теперь до меня дошло, причем здесь «радуга» на разукрашенном трейлере — эта команда действительно спелась и действовала как единый организм. Волосы под париком чесались, но я стойко держался и не желал снимать его, разоблачая свое инкогнито.
— Николя, а как ты относишься к геям? — вопрос Бисси меня озадачил и выдернул из созерцания.
О, приплыли тапочки к дивану…
— Я к ним не отношусь, — улыбнулся. — Мне однофигственно, чем люди занимаются у себя в постели, если они это не насаждают другим с остервенелым фанатизмом — у меня самого много заскоков, поэтому я не против того, что у каждого человека есть свои тараканы, главное, чтобы они не бегали по моей кухне.
Компания дружно засмеялась, одобрительно поглядывая на меня.
— О! Гляньте! Дядюшка Ро выложил новую главу второй книги! — филолог уткнулся в экран телефона, увлеченно читая текст.
Все зашевелились, доставая свои гаджеты и замолкая ненадолго.
Молодец, Люсий, все идет по плану. Мы с ним договорились, что он будет выкладывать по главе, кроме пяти последних — условие издательства — каждые десять дней, чтобы все думали, что я на месте и тружусь в поте лица над книгой. Книга была дописана, но в работу я ее еще не отдал — просто не успел.
Я тоже достал свой телефон — он был простенький, самый дешевый, как первая нокия, которая у меня была дома — только для звонков и интернета, с минимальным запасом памяти. Я еще не внес в него ни одного контакта, и все порывы позвонить Люсию, телефон которого помнил наизусть, подавлял на корню — ведь рядом с ним может быть Альдис или Тори, справляясь обо мне или отслеживая его переписку.