5. Еще бывает, что Бог внезапно и несказанно открывает нам истину в Себе Самом, и она как бы затемняет все истины тварных существ, ибо ясно, что Он один — истина, и не может солгать. Вот и понятно, что говорит Давид в псалме: «Всякий человек — ложь»[81] — иначе это и не поймешь, даже если услышать много раз. Правда Божия — непреложна. Тут я вспомню о Пилате, как он спросил нашего Господа во время Его Страстей, а Тот ответил ему, что Он — Истина[82]. О, как мало мы здесь эту Истину понимаем!
6. Хотела бы я объяснить все это получше, но никак не могу. Заключим же, сестрицы: если мы хотим хоть в чем-то уподобиться нашему Богу и Жениху, будем всегда ходить в этой Истине. Я говорю не про то, чтоб не лгать, — слава Богу, я вижу, что в наших домах вы очень следите за собой, не солжете ни за что, — но о том, чтобы ходить в Истине перед Богом и людьми, как только можем; особенно же не хотеть, чтоб нас считали лучше, чем мы есть, и отдавать Богу — Богово, а себе — наше. Стремясь из всего извлечь истину, мы достигнем небрежения к миру, где все — обман и подделка, а потому — преходит.
7. Как-то я размышляла, почему наш Господь так любит добродетель смирения, и вдруг, словно по наитию, мне пришло в голову: да потому что Бог — Сама Истина, а смиряясь, мы ходим в истине, ведь правда же, у нас нет ничего хорошего, кроме убожества и нищеты, и всякий, кто этого не понял, пребывает во лжи, а тот, кто понял, больше угоден Истине, ибо он в Ней и ходит. Да удостоит нас Бог, сестрицы, всегда знать самих себя. Аминь.
8. Господь одаривает душу этими милостями как настоящую невесту, которая решила жить по Его воле; Он хочет ее получше научить, и являет Свое Величие. Больше об этом говорить не надо, и все-таки кое-что прибавлю к тем двум вещам[83], это по-моему очень важно: не опасайтесь, лучше хвалите Господа, что Он это вам послал; ведь и бесу, мне кажется, и воображению здесь мало места, а потому в душе остается великое утешение.
ГЛАВА XI
в ней говорится о том, что Бог дает нам великое, стремительное желание наслаждаться Собою, которое даже опасно для жизни, и о пользе от этой Господней милости.
1. Достаточно ли всех этих милостей, которые Жених дарует душе, чтобы наша голубка или бабочка (не думайте, я о ней не забыла) успокоилась, найдя место, где ей умереть? Конечно, нет; ей даже труднее. Годами получает она эти милости, а все стонет и плачет, ибо каждая из них причиняет все большую скорбь. Причина же — в том, что она постигает все больше и больше Величие своего Бога и видит, что она от Него далеко, отделена от этой радости, а потому все больше стремится к Нему. Чем лучше она видит, насколько достоин любви наш Великий Бог и Господь, тем сильнее, год за годом, воспламеняется ее желание, она страдает, о чем я сейчас и скажу. Я говорю «год за годом», потому что мне так сказала особа, о которой я вела речь, но понимаю, что Богу нельзя ставить предела, ибо Он в одно мгновение может возвысить душу до состояния, о котором мы и толкуем. Всесилен Господь во всем, что Ему угодно, а для нас Он хочет сделать много.
2. Так вот, все эти желания, все слезы и вздохи, и пылкие порывы, о которых я говорила, по-видимому, происходят от нашей любви, ибо они совершенно искренни; и тем не менее, все это — лишь тлеющий огонь, хоть и с трудом, перетерпеть его можно, ведь по сравнению с другой милостью он — ничто. Порою душа воспламеняется изнутри, из-за мимолетной мысли, то из-за какого слова — скажем, о том, что смерть все медлит — и вдруг, невесть откуда, ее настигает удар или как бы пронзает огненная стрела. Я не говорю, что это стрела и есть, но что-то ей подобное, и явственно не от нашего естества. Да и не удар это, хоть я так и сказала, но ранит сильно. И боль от него не такая, как от здешней, земной раны, она вроде бы в самой сокровенной глубине души, туда этот луч и попал, испепелив всю нашу земную природу; и пока это длится, ни о чем своем не помнишь, ибо в одно мгновение отрешаются все силы души и она уже ничего не может, только ей все больнее.
3. Вы не думайте, что я преувеличила, я даже выразить всего не могу, об этом никак не скажешь. Все силы души и все чувства отрешаются от того, что не усиливает боли, это я уже говорила, Ведь разум живо понимает, как горько, что душа отдалена от Бога; Господь же в тот самый миг живо дает ощутить Себя, и становится так больно, что та, с кем это бывает, громко кричит. Она много перенесла, терпела больше скорби, а тут не может сдержаться, ибо болит не тело, а, как сказано, самая глубь души. Вот она и поняла, что такие муки сильнее телесных, и ей представилось, что так страдают в чистилище, ибо тело им не мешает, и мука их куда больше, чем здесь, на земле.