— Да ну что вы, это же совсем близко.
— Давайте — давайте! Время уже позднее. А заодно и поговорим.
Автомобиль Дзержинского проехал под аркой Боровицких ворот и, вздрагивая, помчался по брусчатке Красной площади.
— Скажите, профессор, как же вам такое в голову пришло? Все эти информационные поля, электромагнитные сигналы в мозговых клетках…
— Вы знаете, почтеннейший Феликс Эдмундович, случайно. В восемнадцатом году ехал я в поезде. Сами помните — толчея, все сидят друг у друга на шее… Рядом со мной расположилась молодая дама с дочерью. Очень симпатичная, я бы даже сказал — волшебной красоты дама. Но не в этом дело. Уже за Курском на поезд напала банда. Не то чтобы белые или зеленые — просто какие-то разбойники. Совсем как на Диком Западе. Понятное дело, вокруг паника… Вдруг я увидел глаза этой женщины — увидел и ощутил ее страх. И не я один: сначала ее страх пронзил всех, кто был рядом, а потом, — Дехтерев сделал паузу, — вы не поверите, но так оно и было — страх объял бандитов! Абсолютно беспричинный! Подмоги нам ждать было неоткуда. И представьте себе, дивный случай: разбойники бросают награбленные вещи, запрыгивают в седла и скрываются в лесу!
— Воистину. — Дзержинский погладил бородку. — В прежние времена сказали бы, что Господь сотворил чудо.
— Вот и я об этом. Но берусь утверждать, что никакого чуда не было. Следом за пережитым ужасом вдруг наступило не просто облегчение, а какое-то эйфорическое бурное ликование. И я уверен — оно также началось именно с нее.
— То есть вы хотите сказать, что эта молодая особа была своего рода радиостанцией? И пассажиры воспринимали ее сигналы?
— Именно так, Феликс Эдмундович! Это неслыханно, невообразимо, но факт!
— Что же сталось с ней далее?
— Увы… Я сделал вынужденную остановку в Белгороде, они же с дочерью отправились дальше. Больше я о ее судьбе ничего не знаю.
— Куда направлялся поезд?
— В Крым. Так что, возможно, этой необычайной женщины уже и нет в России. А жаль! Было бы крайне интересно исследовать ее феномен.
— Что ж, можем проверить. Не исключено, что ваша чудесная незнакомка все-таки осталась в стране.
— Кто знает. — Дехтерев развел руками. — Пожалуй, сейчас этого уже не выяснить.
— Ну что вы, в самом деле, меня обижаете, — улыбнулся Феликс Эдмундович. — Конечно, если б вы назвали ее имя, фамилию, дали мне фотопортрет, поиски заняли бы меньше времени.
— Отчего ж, извольте. Это дочь известного инженера-изобретателя Михаила Викентьевича Кречетникова — Татьяна.
— Татьяна Михайловна Кречетникова?
— А портрет… Я, знаете ли, в юности недурственно рисовал. Даже собирался поступать в Строгановку, так что, пожалуй, смог бы изобразить…
— Это очень облегчило бы поиски. — Дзержинский коснулся плеча шофера. — Приехали. А в будущем, уважаемый профессор, обращайтесь ко мне. Если вдруг появится какая-нибудь нужда — без всяких церемоний. Я распоряжусь, чтобы на Лубянке для вас был заготовлен особый пропуск.
Датский пароход «Тихо Браге» прибыл в Ленинград.
Красноармеец смерил беглым взглядом очередного пассажира и поднял деревянную перегородку:
— Следующий!
Ему, молодому пограничнику, не внове было видеть приплывающих в Советский Союз иностранцев, и потому он без суеты, спокойно открыл паспорт заморского гостя и принялся сличать фотографию с оригиналом.
«Ничего не скажешь — похож. Скорее блондин, чем русый. Глаза синие… Настоящий скандинав».
— Шпрехен зи дойч?
— Я, я! — подтвердил иностранец на немецком и тут же перешел на вполне сносный русский. — Однако я могу говорить и по-русски.
Проверяющий с облегчением вздохнул. Конечно, пять классов гимназии давали ему немалое преимущество перед коллегами, и все же его немецкий оставлял желать лучшего.
— Ваши имя-фамилия?
— Нильс Кристенсен.
— С какой целью приехали в Советский Союз?
— Я врач, представитель Красного Креста. Вот мое удостоверение. — Датчанин с улыбкой достал из внутреннего кармана безукоризненного твидового костюма небольшой документ в твердой обложке. — Занимаюсь психологическими травмами. Всякого рода военные и поствоенные шоки, истерии, нервные расстройства… Вы понимаете меня?
«Кристенсен… Кристенсен… Кажется, в Дании недавно был такой глава кабинета министров. Возможно, родственник. Ишь, какой лощеный! Нервное расстройство… Побывал бы здесь лет пяток назад — сам бы расстроился до конца дней. Ну да ладно, документы, кажется, в порядке».