Когда вся посуда и все столовые приборы были перенесены в раковину, а остатки пищи убраны со стола, Матта обняла Маттсона и Маттильду. Добрым голосом, сберегаемым ею только для членов семьи, женщина предложила:
– Маттсон, почему бы тебе не поиграть с Маттильдой во что-нибудь в вашей комнате? То, что вы слышали, не для детских ушей, а дальше будет только хуже. Я не откажу вам, если вы захотите услышать, что расскажет друг вашего отца. Но мой совет – уйти.
Маттильда тихо спросила:
– А папа в самом деле сможет уберечь нас, мам?
Стоя спиной к Матту и Кламату, Матта уверенно произнесла:
– Если кто и сможет сделать это, так только твой отец. Лучше него никого нет.
Кламат легко плакал, пока воевал – после каждого «пекла», да и по другим случаям, – это было реакцией на убийства, на ужасы магии. Но уже много лет он не пролил ни слезинки. А сейчас вновь готов был заплакать.
Кламат был согласен с Маттой: лучше Матта не было никого.
Маттильда, бросив на отца умоляющий взгляд, покинула общую комнату – ушла в спальню в задней части дома.
Маттсон всё не отходил от матери. Как и в лице Маттильды, в его лице читалась мольба. Но взгляд его был направлен не на отца, а на Маттина.
Матт легко пихнул старшего сына локтем, и Маттин повернулся на стуле. Через плечо он сказал брату:
– Маттсон, иди с Маттильдой, ты уже достаточно большой, чтобы успокоить её. Я потом расскажу тебе всё, что захочешь.
Кламат молчал. Он не доверял своему голосу.
Маттсон кивнул и отправился вслед за сестрой, и Кламату полегчало.
Когда мальчик ушёл, Матт потрепал Маттина по плечу.
– Молодчина, Маттин, – прошептал он. – Спасибо тебе.
Матта опять вытерла лицо кухонным полотенцем. Приглушённым голосом она произнесла:
– Они хорошие дети. Они заслуживают большего.
Кламат понимал, что она хочет сказать: большего, чем он может сделать для них. Большего, чем то, почему он пришёл сюда.
Когда его мать начала мыть посуду, Маттин снова повернулся к Кламату. Прижав руки к столу, он натянуто спросил:
– А теперь, сэр. Вы услышали наши новости. Может быть, расскажете, что происходит в королевстве.
Кламат откинулся на спинку стула, чтобы снять напряжение в ногах. Он старался выглядеть спокойным. Достаточно громко, чтобы его слова не заглушил шум воды, он произнёс:
– Ну и попировал я сегодня, Матта. Прими мою благодарность.
Женщина ничего не ответила, и Кламат опять вздохнул про себя. Затем он взглянул, но уже не на Маттина, а на Матта.
– Кое-что из того, что я расскажу, – начал он, – вы уже слыхали ранее. Ничего не изменилось. Но я начну издалека.
Двадцать лет назад принц Бифальт вернулся из Последнего Книгохранилища с амиканским генералом Форгайлом и приложил все усилия, чтобы заключить союз с королём Смегином. Прошло уже девятнадцать лет, с тех пор как брак принца Бифальта и принцессы Эстии скрепил мир между Беллегером и Амикой. – Кламату не требовалось собираться с мыслями. Он уже рассказывал это много раз. – Год или два спустя скончался старый король Аббатор, и Бифальт был коронован в Кулаке Беллегера. Король Амики Смегин одновременно отрёкся от престола, чтобы Эстия, теперь коронованная в Малорессе, соответствовала по рангу и могуществу своему мужу.
После свадьбы принц Бифальт в сопровождении генерала Форгайла вернулся в Последнее Книгохранилище. Там принц Бифальт потребовал восстановить магию в Беллегере и Амике. По возвращении домой принц со своим спутником привезли с собой заклинателя, магистра Фасиль, с помощью которой вернули теургам обоих королевств их врождённый магический дар. Ведь он исчез как в Беллегере, так и в Амике – одновременно. С её помощью и благодаря усилиям принца Бифальта и Беллегер, и Амика восстановились после войн.
Кламат поморщился.
– Тем не менее даже спустя столько лет между двумя королевствами не утихает вражда. Она редко разгорается до настоящих противостояний. Король Бифальт и королева Эстия никогда не скрывают своих разногласий, как и не скрывают того, что стараются их разрешить. Они делают всё, что могут, чтобы служить примером для подданных. Войны закончились. Разбойников и мародёров, что совершали пограничные набеги, поймали или разогнали. Но мир остаётся неустойчивым. Часты ссоры. Оскорбления приводят к беспорядкам. Беллегер и Амика воевали слишком долго, даже земля восстанавливается быстрее человеческих душ. Семьи не простили смертей своих близких. Пока жива их память, они не в силах простить.
Вы знаете всё это.
Матт печально вставил:
– Ты часто рассказывал нам об этом.