В тот день немцы вывели нас во двор. Он был полон людей. Нам сказали, чтобы мы искали своих родственников и держались вместе со своими близкими, чтобы по прибытии в пункт назначения нам выделили дом в соответствии с размером семьи. Немного поискав, я смог найти свою маму и трех сестер. Мои двоюродные братья также воссоединились со своими родителями, младшим братом Сами и женой Якоба. То, что мы были вместе, успокаивало. Мы пытались убедить себя в том, что немцы говорят правду и мы получим дом. Конечно, придется много работать, но, по крайней мере, мы сможем остаться вместе. Это было главным.
Мама рассказывала мне, что в тот день, когда нас с братом посадили в тюрьму, немцы окружили школу и забрали всех, кто был внутри. Моя младшая сестра Марика была доверена нееврейке, жившей недалеко от школы. Марика выполняла работу по дому в обмен на еду и кров. Но когда узнала, что немцы собираются депортировать ее семью, она побежала к матери. Я часто говорил себе, что если бы она не знала, что происходит, то наверняка осталась бы с той семьей и, возможно, спаслась бы. Но все сложилось иначе, и, к сожалению, ее тоже депортировали.
Немцы поступили умно, сгруппировав нас по семьям. Когда ты один, идея побега становится более заманчивой. Но как можно смириться с тем, что ты бросишь своих родителей или детей? И все же некоторым удалось бежать, причем почти случайно. По дороге из тюрьмы на товарную станцию грузовики, перевозившие нас, шли колонной. Немецкий охранник сидел рядом с водителем и следил за пассажирами в грузовике перед ним. Один из грузовиков сломался, и впередиидущий остался без присмотра. Пять или шесть молодых парней выпрыгнули и убежали, но немцы быстро взяли ситуацию под контроль.
Наконец мы прибыли на погрузочную площадку, где уже ждали вагоны для скота. Нас грубо затолкали внутрь. Внутри ничего не было – только доски на полу, большой пустой бак посередине и бак поменьше с водой. В углу я увидел три коробки с виноградом и морковью. Пространство было очень ограничено, и, как только все вошли в вагон, стало ясно, что лечь не удастся и в лучшем случае придется сидеть всю дорогу. Я сразу же устроился в углу у окна.
Сотрудники станции уже начинали прибывать на работу, поэтому немцы хотели поторопиться, чтобы не привлекать лишнего внимания. Выглянув в окно, я увидел, как офицер СС сердится на каких-то людей, похоже, из Красного Креста. Я подумал, они пришли, чтобы освободить нас. На самом деле они просто хотели дать нам еды в дорогу. По-моему, они знали наш пункт назначения, потому что не стали бы беспокоиться, если бы мы ехали куда-то недалеко, пускай и в таких ужасных условиях. В конце концов офицер СС дал согласие на то, чтобы грузовики Красного Креста следовали за поездом до тех пор, пока он не остановится за городом. Из окна я видел, как машины следовали за нами на расстоянии. Поезд остановился на открытой местности, чтобы сотрудники Красного Креста могли раздать нам коробки с едой и одеяла.
Какими были окна вагонов? Была ли там колючая проволока?
Там было четыре маленьких окна. В моем вагоне колючей проволоки не было, но я видел, что в других вагонах она была. Конечно, это был первый состав, который покинул Афины, и еще не все вагоны были «приспособлены». Когда мы прибыли в Вену, колючую проволоку наконец установили и на нашем вагоне. Мы почувствовали себя еще более угнетенными, задушенными и униженными. До этого момента я почти всю дорогу выходил на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и посмотреть, что происходит. Это также позволило мне вначале забрать больше коробок. Люди из Красного Креста старались раздать как можно больше, и главное было успеть их поймать. Я брал еду и одеяла и бросал все позади брата и кузена, которые освобождали место в вагоне. Через несколько минут офицер крикнул: «Fertig!»[12] – и приказал агентам Красного Креста уходить. Как только они ушли, солдаты обошли вагоны, чтобы узнать, сколько коробок получил каждый. Я видел, как немец спрашивал кого-то в вагоне перед нами, сколько у них коробок. Молодой человек ответил, что восемь, и немец приказал ему отдать четыре. В любом случае они не стали бы заходить внутрь, чтобы проверять вагоны, нужно было просто сказать что-то правдоподобное. Поэтому, когда немец остановился передо мной и спросил, сколько у меня коробок, я ответил, что тоже восемь. Как и следовало ожидать, он приказал мне отдать четыре из них. На самом же деле мне удалось заполучить тридцать восемь коробок и множество одеял. В каждой коробке были пшеничные лепешки, сухое молоко, шоколад, сигареты и другие полезные вещи, которые должны были помочь в поездке. Конечно, мы делились с другими людьми в вагоне. По крайней мере, у нас было достаточно еды, чтобы пережить одиннадцать дней в поезде.