Нас встретили очень гостеприимно. Я открыл практику и основал Южно-Африканский институт психоанализа. В течение года мы построили себе первый дом в современном стиле в шикарном районе, с теннисным кортом, бассейном, няней (у нас был следующий ребенок), управляющим и двумя слугами-аборигенами.
В течение следующих лет я мог предаваться своим хобби: теннис и пинг-понг. Я получил права летчика. Мои друзья наслаждались полетами со мной, хотя Лора никогда не доверяла мне. Моим величайшим удовольствием было остаться одному в самолете, включить мотор и планировать вниз в величественной тишине и одиночестве.
У нас также был большой каток. Как я любил танцевать на льду! Широкие скользящие движения, грацию и баланс нельзя сравнить ни с чем. Я даже выиграл медаль на соревнованиях.
Экскурсии на океан, плавание в теплых водах Индийского океана, наблюдение изобилия диких животных, от-снятие фильмов на самом современном уровне, направляющие игры (я учился у Макса Рейнхарда), получение первого места среди любителей, посещение знахарей, некоторые открытия, обучение игре на скрипке, составление ценной коллекции марок, несколько теплых и продолжительных дружеских отношений.
Какое отличие от нашей предыдущей жизни! Я всегда имел достаточно денег и всегда был занят, но никогда это не было так. Это была вспышка активности, деятельности и траты денег. Лора обычно называла меня смесью пророка и бездельника. В то время, конечно, была опасность потери обоих.
Я был скован ригидностью психоаналитических табу: точно 50-минутный сеанс, отсутствие физического взгляда и социального контакта, отсутствие личной вовлеченности (контр-трансформация).
Я был скован всей суетностью города, респектабельного горожанина: семья, дом, слуги, заколачивание больших денег, чем это мне необходимо. Я был скован дихотомией работы и игры: неделя с понедельника до пятницы противостояла уик-энду. Я едва выпутался благодаря моему духу и бунтарству от превращения в вычислительный труп, какими становились большинство мне известных ортодоксальных психоаналитиков.
Первый перелом произошел в 1936 году, в год великих ожиданий и великих разочарований. Я был приглашен сделать доклад в Чехословакии на Международном конгрессе психоаналитиков. Я хотел поразить всех своим полетом и своим докладом, противостоящим Фрейду.
Я собирался лететь сам, 4000 миль через Африку на собственном самолете, — первый летающий аналитик. Я нашел подержанный самолет, который мог делать 100 миль в час. Цена его была 200 фунтов, но кто-то перехватил и запросил большую цену. Итак, эта затея провалилась, и я вынужден был сесть на корабль.
Представленный мной доклад на тему "Орального сопротивления" все еще был написан в терминологии Фрейда. Доклад встретил глубокое неодобрение. Вердикт "Все существующее орально" лишил меня слов.
Я хотел сделать вклад в психоаналитическую теорию, но еще не понимал в то время, насколько революционным был этот доклад и как он должен был потрясти и даже сделать необоснованными некоторые фундаментальные положения теории Мастера.
Многие друзья критиковали меня за мои споры с Фрейдом: "Тебе есть что сказать, твоя позиция надежно основана на реальности. Но зачем эта продолжительная агрессия против Фрейда? Оставь его в покое и просто делай свое дело".
Я не мог так. Фрейд, его теория, его влияние были слишком важны для меня. Мое восхищение, мое недоумение и мстительность были крайне велики. Я был глубоко тронут его страданием и мужеством. Я глубоко благоговею перед тем, как много он достиг практически в одиночестве, при наличии неадекватных инструментов ассоциативной психологии и механически ориентированной философии. Я глубоко благодарен ему за то, что так много достиг сам через борьбу с ним.
Иногда наталкиваешься на утверждение, которое шоком узнавания озаряет темноту неведения, как алмазной вспышкой. У меня был подобный "пик", когда я был подростком. Шиллер, недооцененный друг и современник Гете, писал: "До тех пор, пока философия не будет управлять миром, он будет регулироваться голодом и любовью".
Фрейд писал позже о том же: "Мы живем благодаря силам внутри нас". Но потом он совершил непростительную ошибку, чтобы спасти свою систему, ориентированную на либидо. Для него рот новорожденного имеет энергию, которая еще не дифференцирована по качеству либидо, и его функция заключается в приеме пищи. Практически, он пропустил вторую функцию и занял позицию, противоположную Марксу.