И все эти ответившие, и мужчины, и женщины – все они, внимание, имели степень MBA. Но все равно были скромными.
• «Маленький старичок». Я называю так тех святых женщин, которые с детства взяли на себя ответственность воспитывать своих младших братьев и сестер. Ну как взяли, им эту ответственность, как правило, вручили. В обход всем рекомендациям по этапам взросления, когда есть период играть, а есть период познавать мир и учиться, этот маленький старичок слабо понимает, что такое игра, в которую действительно хочется играть. Потому что играть приходится с родной, да, но трехлеткой. И ее Барби маленькому старичку в 12 лет, простите, «не вперились». У меня есть тысячи историй, как после такого женщины сознательно решают не заводить своих детей. Потому что: «А вы знаете, я уже вырастила одного».
Вспоминаю еще одну историю подобного пропущенного детства. Родители Кати как-то зашли в комнату, а Катя устроила под столом шалаш. Хотя с шалашами она завязала еще в 5. Как раз, когда родилась Аня. Родители Кати подумали: ну хорошо, шалаш так шалаш, не по подъездам же пиво пить. Вместо стен в шалаше были все домашние одеяла, в шалаш была украдена школьная настольная лампа уже одиннадцатилетней к тому времени Ани. Аня стояла напротив родителей и разводила руками: и как ей теперь делать домашку без лампы? В шалаш не заглядывал никто. И хорошо. Потому что в шалаше Катя наконец-то… в уединении и звенящей тишине… играла в куклы. Катя, мы понимаем твой бунт, Катя, мы с тобой.
• Опыт критики, который вылился в запрет на ошибки. По жизни. Всегда. «Закон непреложен и работает для всего».
Делится одна моя знакомая:
«Физику я никогда не понимала. В классе были отличники по физике, были хорошисты, были троечники, я же… клянусь, я еле на двойку наскребала. Большего дурачка в физике, казалось, и не сыскать во всем белом свете. Пока посредственный одноклассник худо-бедно, но что-то делал у доски, само ощущение, что тебя могут вызвать делать то же самое, заставляло мои ладошки потеть. Я думаю, что потели даже ступни с пятками, а воняющие, как у прапорщика, носки у милой пятиклассницы с косичками – это, знаете ли…
Физичка вела своей шариковой ручкой по журналу – и меня уже начинало трясти. Кому я вру – меня начинало трясти еще накануне, когда я понимала, что завтра Судный день. Судный день, как понимаешь, был четыре раза в неделю. Это же классное решение было, да, отдать ребенка в физмат? Какой мудак-нарцисс это сделал… надо звякнуть своим на выходных.
И вот, она ведет своей шариковой ручкой по списку фамилий, а моя – на Г. Не так близко к А, но в штаны уже наложено. Вкупе с теоретически воняющими носками – такое себе… Я как-то видела передачу про дикую природу: там говорили, что хищники чувствуют страх жертвы. Он будто из крови феромонами разливается прямиком в воздух. Мне кажется, моя физичка, уткнувшись в журнал, так и делала, пока никто не видит: просто широко раздувала ноздри и потягивала ими. Ммм… И каждый раз вдыхала этот аромат ужаса девочки с фамилией на Г.
Если в итоге вызывают к доске и, пока идешь, свое Г не расплескаешь, то точно встанешь как вкопаная. Прям как есть, с мелком в руке. В той же передаче про животных говорили, что в состоянии стресса есть три реакции: бей, беги или замри. Замри – это когда зайчик понимает, что медведь его точно догонит и растерзает, и поэтому надо лечь на землю и прикинуться овощем. Не шевелиться, будто добыча уже умерла, „а поздно, дяденька, а раньше надо было”. Если зайчик артистичный – можно, наверное, и язык высунуть… И хищник потеряет интерес.
В принципе, мой коматоз у доски – это оно и было. Физичка понимала, что зайчик уже мертв внутри себя, и со вздохом отправляла за парту.
Лучше бы я себя так вела дома, когда делала домашку по физике со своим отцом. Мой папа – выпускник физмата. А я – хорошая девочка, которая всю жизнь искала его любви. Это я сейчас так спокойно говорю, а год на сессиях у психолога я рыдала на одну и ту же тему: учитель физики и папа. И все говно, что есть у меня в жизни, благодаря тем травмам.
Лучше бы я дома прикидывалась мертвым зай-чиком: не физичка вызывала у меня животный страх. А выполнение домашки по математике с Ним. Гением физико-математического, лучшим в параллели, Почти Поступившим в МГУ.
Каждый неправильный ответ – удар линейкой по лбу. Сопли вытирать нельзя: ты подносишь уже измазанную ими и слезами руку к глазам, а тебе: „Не отвлекайся!” Ошибаться нельзя, вытираться нельзя, можно только решать правильно (а я не могу, какие когнитивные способности в стрессе). Ждать, когда это все закончится и деревянная линейка перестанет сверкать перед твоими глазами. Спустя два часа таких домашних заданий я была похожа на пчеловода: глаза были опухшие и красные, а желание жить с пчелами, да и вообще жить – куда-то пропадало. И знаешь, я покорно продолжала сидеть. Не только ни разу не послала к чертям, но и продолжала: домашку-то надо сделать, ха-ха, будто я что-то извлекала из этого, кроме мысли, что физмат – не мое. Не дано природой, не передано генетически по линии того, кто Почти Поступил в МГУ. Что поделать, доучиться как-то надо, аттестат получить…