— Когда ты уехал из провинции?
— Сразу после школы. Я понимал, что для гея там нет никакого будущего. Да ладно, в этом малюсеньком провинциальном городке даже для натуралов нет перспектив. Там анатомия полная. А мне хочется эту жизнь, она ведь у меня одна.
— За это и выпьем.
Мы рассмеялись, хотя в этом и не было ничего смешного. Жизнь у каждого из нас действительно одна и очень короткая.
— У тебя есть друзья, которые скрывают свою ориентацию?
— Да, и таких большинство. У кого-то семью хватит удар, и они молчат, кого-то уволят с работы… И порой они не очень-то страдают по этому поводу. Просто привыкают к такому раскладу. Как и другие люди. Кто-то работает суровым воротилой бизнеса, а мечтает стать стилистом и скрывает это. Так всю жизнь и мучается в офисе. И так далее. Мы все что-то скрываем. Я в этом плане очень счастливый гей.
— А тебе никогда не хотелось пойти в массы и бороться за права геев?
— Нет. Я не люблю навязывать свою точку зрения. Я же не выйду с плакатом «Давайте станем добрыми к геям». Люди должны сами это понимать. Нет, не хочу, — Юра помотал головой. — Понимаешь, Тамрико, я не хочу тратить свою жизнь на массы, это бессмысленно. Я хочу заботиться о себе и о тех, кто мне дорог. Выбор сексуального партнера — это не более чем выбор сексуального партнера. Вот мне удобно в этих шортах, и это мое личное дело, кого это должно касаться? Все просто: сначала нужно определиться с образом жизни, который тебе нравится, а потом стремиться в то общество, где тебя принимают и понимают. И все. Но большинство людей почему-то выбирает насильственный путь, то, что им не нравится, и вращаются в кругах, где их ненавидят или они ненавидят. Это я и называю ограниченностью интеллекта.
— А как ты сказал о своей ориентации родителям?
— Никак. Не было такого момента: «Мам, мне нужно с тобой поговорить». Это было постепенно. Я никогда не скрывал своих эмоций, чувств, предпочтений, поэтому все мои родные сами догадались. Я вел себя естественно. Я мог спокойно сказать в кругу семьи: «Какой симпатичный мальчик». Я вешал на стену плакат с Бритни Спирс в полный рост.
— А братьев это не бесило? Вы ведь в одной комнате жили.
— Никого не бесило. Ни братьев, ни сестер. Нас семеро детей в семье, и мы все очень дружны. Из трех братьев гей только я. И все это нормально приняли. И за это я обожаю свою семью, она для меня — святое. Сейчас мой Гошка такой же полноценный член нашей семьи, моя мама души в нем не чает. Одна из моих младших сестер живет и учится в Испании, ходит с бирюзовым ирокезом на голове и татуировками на груди и руках, один из братьев — строгий милиционер, другая сестра — типичная мамочка-домохозяйка… Мы все разные, но мы любим друг друга. Без ограничений.
— Как так вышло? Вас как-то по-особенному воспитали?
— Нет. У меня простая крестьянская семья. Никаких философий и бесед о смысле жизни у нас никогда не было.
— И все же. Твоя мама не расстроилась, что у нее не будет внуков от тебя? Или ей и так хватает — семеро детей как-никак.
— Тамрико, я тебя умоляю. Вот многие так считают: раз семеро детей, то пусть один будет геем, ничего страшного. Но это же бред. Я не знаю, как там было у мамы в душе, но, по большому счету, она же, наверное, понимает, что это мой выбор — иметь или не иметь детей. Есть мнение, что из-за геев вырождается нация. Но неужели я должен кому-то рожать детей? Да рожайте сами, вперед. Если можете нормально воспитать достойную личность, рожайте на здоровье. А мне это неинтересно. У меня отсутствует отцовский инстинкт. Если строить свою жизнь с позиции того, чего хочется маме, то молено поломать себе всю судьбу. Ей хочется внуков… А мне не хочется. Я обожаю своих племянников и детей своих друзей, но на этом все. Помню, был случай, когда мои сотрудницы на работе начали обсуждать «стул» своих маленьких детей. Какой он должен быть и при каких болезнях. Я им говорю: «Вы можете обсудить эту тему без меня?
Извините, но я сейчас иду обедать, а вы мне рассказываете, что у вашего ребенка понос. Да мне насрать на ваших детей».
— Не думала, что ты можешь быть таким злым, — заливаясь смехом, произнесла я.
— А что? Давайте тогда обсуждать за обедом язву. Колоссально интересная тема.
— То есть детей ты не хочешь? — во мне снова заговорила общественная мораль. Словно сгущенка внутри свежих эклеров, она с завидным постоянством лезла из меня наружу.
— На данный момент думаю, что не хочу. Я люблю детей, но на расстоянии.
— А собачек и кошечек любишь?
— Только по Discovery, — Юра жестом указал на пульт от телевизора. — Кстати, совсем скоро будут показывать Гошу и его перевод в новостях.