— Спасибо, что рассказываешь именно так. Что запоминаешь в своей жизни самые простые, обыденные вещи.
— В этом же суть всей моей истории.
— Игорь…
— Слушай дальше.
Люди постепенно начали покидать кафе, официант устало поглядывал в нашу сторону.
— С того самого дня Алина обрела для меня какие-то реальные черты себя. Какой-то рельеф. Она как будто бы в принципе стала существовать. Я чувствовал интерес внутри себя и подумал провести с ней ночь, а после этого решить, как я к ней отношусь и что с этим делать. Захотелось посмотреть, как выглядит тело девушки, которая так долго занимается таким серьезным спортом.
— Ну да, истинно мужской подход — использовать секс в качестве лакмуса для принятия романтических решений.
— Но это действительно работает.
— Ну-ну…
Я села удобнее, закинув ногу на ногу. Вечер, кажется, теперь только начинался.
— Я пригласил ее на ужин через три-четыре дня. Мы встретились в пятницу в баре. Не стоило откладывать принятие решения надолго, — Игорь подмигнул мне. Мужская логика в этот момент уместилась на одной моей ладони. — Она не опоздала и была в красном платье. Мы ничего друг о друге не знали, поэтому спросить можно было много. Она приехала из маленького города, и ее отец был фермером, а я практически никогда не путешествовал и недавно похоронил мать. Она обожала комедии с Пьером Ришаром, а я слушал
Placebo и Ramones. Еще она постоянно шутила, и мы много смеялись. У нее была красивая улыбка и действительно смешные шутки. Вечер получился отличный, я вызвал ей такси.
— Вы ночевали отдельно?
— Да.
— Почему?
— Потому что в мире столько дерьма, а с ней мне было весело. И потому, что девушка, которая может искренне смеяться, может вообще все. Рано или поздно каждый мужчина осознает это. В общем, я испугался. Она стала мне нравиться.
На часах было двадцать два тридцать. Мы сидели за третьим от окна столиком. Десятый месяц года. Время идет, люди не меняются. Нам всегда будет страшно быть счастливыми.
— Я решил раствориться и начал избегать ее. То есть старался не пересекаться на работе и не перезвонил после того вечера.
— Она подумала, что сделала что-то не так и не понравилась тебе.
— Не знаю.
— Я знаю.
— А я не знаю, почему вы придумываете себе что-то драматическое в тех местах, о которых вам ничего не известно. Как можно было подумать, что я остался равнодушен, если я смеялся над ее шутками и не стал использовать ее тело?
— Но ты после этого сделал вид, будто бы ее не существует.
— Я… Да.
Да. Вот именно. Я на мгновение прикрыла глаза и вспомнила своих исчезнувших. Кто из них без сожаления принял это решение, а кто — лишь притворялся? В моей жизни было слишком много людей, которые растворились, не сказав мне на прощание ни единого слова. Было неприятно. Я вспомнила, как вечерами выходила на балкон, закутавшись в свитер, и пыталась найти ответ на свои вопросы. Небо дышало на меня сквозь облака, переливаясь всеми красками голубого, синего и розового. Почему мне тогда не пришло в голову, что все в жизни имеет свои оттенки?
— Несколько месяцев после этого я жил своей обычной жизнью: работа, случайные девушки, друзья. Мне даже нравилось чувствовать себя собой. Все как всегда. Изменилось только то, что, когда на меня накатывала грусть одиночества, я стал думать о ней. О конкретном человеке. Это меня злило. Я не планировал думать о ней.
— Тебе нужно было все контролировать?
— Да. Если я не могу контролировать свои собственные мысли, то что я тогда вообще могу? — Игорь постучал пальцем по столу. — И если уж завязывать новые серьезные отношения, то стоило выбрать девушку типажа, к которому я привык и который мог понять.
Его слова, облетели небольшой зал ресторанчика и легко опустились рядом со мной. Я смотрела в его открытые, прямые глаза, и мне вдруг все стало понятно. Вот почему он начал свою историю настолько издалека. Вот зачем нужно было столько деталей и едва заметных линий. Мы говорили о страхе перед неожиданностью.
— А ведь когда-то ты был без ума от этого.
— Вот именно. Она удивила меня, а я отсиживался на задней парте в кабинете и наблюдал за жизнью, которую хотел, из окна. Тогда двенадцатилетнему задохлику хватило смелости подойти ближе, а тридцатипятилетнему крепкому мужчине — нет. Я все забыл. Я как- то почему-то забыл себя.