__________
Ему хотелось приковать ее к батарее. Так сделал с понравившейся ему девушкой герой какого-то недавно просмотренного им фильма, и с тех пор эта картинка – Ника в наручниках у гармошки радиатора вся в его власти – не выходила у него из головы. Поначалу он еще как-то пытался оправдать эти свои фантазии нерастраченным сексуальным напряжением, которое скопилось в нем за долгие месяцы общения с Никой, но потом все же нашел в себе смелость признать, что этот нездоровый образ в его голове заякорила ревность. Он ревновал ее к учебе, к одногруппникам, к уличным прохожим, бросавшим на нее дежурный скользящий взгляд, к официантам ресторанов, наклонявшимся к ней, чтобы получше расслышать ее заказ, – ко всему сразу и ни к кому конкретно. Чем больше времени Ника проводила в его постели, тем большим количеством деталей обогащался в его воображении этот садистский образ: на запястьях проступали фиолетово-красные гематомы, одежда становилась все изодраннее – то левая, то правая грудь и вовсе оставалась обнаженной, – лицо становилось изможденнее, а его выражение все покорнее, глаза превращались в две огромные черные дыры…
Игорь частенько забирал ее к себе прямо из университета. Он всегда приезжал раньше назначенного ею времени и наблюдал за тем, как внимательно она выслушивает то, что говорят ей преподаватели, как стреляет сигареты у высокого шатена в парке с капюшоном из рыжего меха, с каким удовольствием рассматривает его лицо, пока рядом трещит что-то без умолку девчонка, одетая модно, но не по погоде, с каким виновато-напряженным выражением лица она общается по телефону с матерью, в очередной раз сообщая ей, что не будет сегодня ночевать дома. Сотни раз он хотел предложить, чтобы она познакомила его наконец со своей матерью, но страх услышать отказ останавливал его. Ее «нет» окончательно и бесповоротно превратило бы его подозрения в реальность: Ника стыдилась его и этих отношений. Поэтому она каждый раз врала матери про ночевки у московских подружек, просила забирать ее сильно раньше до окончания занятий или на 15-20 минут после, когда ни одного ее одногруппника во дворе уже не оставалось, а почти все совместное время они проводили у него дома, а не в публичных местах. В редкие моменты он понимал, что сам накрутил себя. Признание этого факта избавило бы его от страха оказаться садистом-психопатом и превратило бы в обыкновенного мужика с заниженной самооценкой. И он понятия не имел, что из этого хуже.
– Дэн, привет! Как лекция? Угостишь сигареткой? А где Ника? – застрочила Лера вопросы.
– Она минут 10 назад уехала с отцом. Держи. Так себе лекция, – выдал он ей в обратном порядке ответы. Лера протянула руку к раскрытой им пачке.
– Не поняла. Уехала с отцом? Не знала, что он в городе.
– А что, обычно он перед тобой отчитывается? – ухмыльнулся Дэн.
– Обычно мне мама сообщает, когда дядя Сергей к нам в гости собирается. Он всегда навещает родителей, когда приезжает в город.
– Приезжает из командировок?
– Приезжает из Москвы, – произнесла Лера чуть ли не по слогам, как будто для туго соображающих. А потом, посмотрев на чуть приподнятую бровь и полное недоумения лицо Дэна, добавила: – Родители Ники в разводе. Уже год как, – внезапно она задумалась, позагибала пальцы. – Даже уже больше. Дядя Сергей теперь живет в Москве. В новой хате и с новой женой, как оказалось. Поначалу ездил еще чуть ли не каждый месяц, потом Ника сама стала к нему заезжать. У нас он в последний раз был перед новым годом, жаловался, что Ника не отвечает на его звонки. Пффф, а на что он, главное, рассчитывал-то?
Внутри Дениса, словно застигнутый врасплох дикий зверек, шевельнулось неприятное предчувствие. Вспомнился их с Никой разговор у молочных полок в супермаркете. И он уже знал ответы на все вопросы, которые собирался задать Лере, но за все эти годы слишком привык не доверять себе, поэтому продолжил.