Ника продолжала размешивать чай. Она перевела взгляд с прекрасного лица женщины на Дениса. Он смотрел на нее, улыбался своей шикарной белозубой улыбкой и, казалось, не особо прислушивался к теме разговора. «Разве мы не должны разговаривать о погоде или о какой-нибудь подобной ерунде?» – пронеслось в голове Ники. Она поняла, что не дождется поддержки Дениса, перевела взгляд на строгое, как будто выточенное из мрамора лицо отца. Он смотрел на нее вопросительно.
– В начальных классах школы мне нравилось смотреть на то, как мой отец сидит за столом, обложенный кипой бумаг и толстенных талмудов, и пишет свои судебные документы. Он часто зачитывал мне их. И я ничего не понимала, но мне нравилась выверенность каждого слова в необыкновенно длинных предложениях, нравились все эти юридические термины. И еще мне нравилось смотреть, как в американских фильмах адвокаты и прокуроры выступают перед присяжными, как они держат их внимание, как они убедительны, даже если их слова имели мало общего с фактами. Я так давно живу с мыслью, что стану юристом, что просто не задумывалась над тем, что хочу стать кем-то еще, –Ника почувствовала, что в горле пересохло, и сделала огромный глоток чая. Он тут же обжег ей небо, но она сдержалась, чтобы не поморщиться.
– Вот ты и ответила на мой первый вопрос, – нежно улыбнулась мать Дениса – и от этой улыбки по телу Ники разлилось тепло. Или это был всего лишь чай?
Выйдя из подъезда дома Дениса, Ника поняла, что забыла отдать ему тетрадь с конспектами, которую он оставил в университете. Странно, что за все время разговора на кухне никто не спросил ее о цели визита. Как будто она только и пришла в их дом для того, чтобы согреться, спрятаться от набирающей обороты зимы и одиночества. Она не спросила, почему Дениса целых 2 дня не было на занятиях, а вместо этого рассказывала ему и его родителям о своем детстве, о работе своей мамы – и мать Дениса даже изъявила желание прийти на стрижку в ее салон, хотя Ника не могла представить, что подобная женщина может воспользоваться услугами местного парикмахера, а не какого-нибудь именитого столичного салона. Она рассказывала им о своем первом опыте вождения машины, и о 8 безуспешных попытках сдать на права, о разочаровании отца в связи с этим… О да, отец никак не мог понять, почему Ника раз за разом заваливает экзамен в городе, а она боялась ему признаться, что на самом деле никак не может пройти площадку. Она достала из кармана телефон.
– Привет. Можете говорить?
– Да, – произнес он слегка сдавленным голосом.
– Я подумала, может, встретимся завтра, после занятий. Вы как?
– Завтра? Я буду свободен после часа. Но если ты можешь раньше, то я могу отложить…
– Нет. Не надо. Я тоже заканчиваю после часа.
– Хорошо. Куда мне подъехать?
– Давайте встретимся на центральной площади, у памятника. Вы знаете…
– Да, – перебил он ее, потому что в каждом, даже самом маленьком городе, наверное, есть центральная площадь с памятником, посвященным героям Второй мировой войны. – Я знаю, где это.
– Отлично! Тогда созвонимся, – она чувствовала, что надо сказать что-то еще, прежде чем повесить трубку. Например, что на самом деле она хотела бы встретиться с ним прямо сейчас, что теплота выпитого в доме у Дениса чая выветрилась из ее тела, как только она вышла на улицу, и ей нужен еще чай, или теплые объятия, или это привычное обожание в его взгляде, от которого она чувствовала себя необходимой, нужной и уместной. Но вместо всего этого она просто повесила трубку.
– Пока, – проговорил Игорь звучащим в трубке коротким гудкам. Он наконец-то выдохнул воздух, который во все время разговора с Никой стоял комом у него в горле.
– Кто звонил? – раздался женский голос откуда-то снизу, и Игорь дернулся всем телом от неожиданности. Почти так же, как пару минут назад от звонка Ники. Правда на этот раз он быстро собрался и воздух привычно задвигался в легкие и обратно, не задерживаясь в горле ни на секунду.
– Не отвлекайся, малышка, – произнес он, откинулся на спинку кресла, запрокинул голову и вместе с тем привычно запустил ладонь в волосы девушки, наклонив ее голову к своему паху. Он закрыл глаза, и воображение с легкостью нарисовало ему вместо лица девушки, которого он, к своему удивлению, в этот момент даже не мог вспомнить, лицо Ники. По телу, как от стопаря водки, разлилось тепло – от места наибольшей концентрации его внизу живота до самых кончиков пальцев. Мечты о Нике оказались настолько выпуклыми и возбуждающими, что его даже немного затрясло, как от озноба. Через пару секунд он кончил.