Пудинг закончился. Джульетта встала и подошла к окну. Дунул прохладный свежий воздух. Она увидела розовый закат и по щеке стекла слезинка.
Слишком часто водили по запястьям и ломали руки. Боли не было. Было настоящее наслаждение от кусков тела. Ножи, сабли, гранаты. Хруст костей и черепов. И не больно. Сломанные пальцы и иголки под ногтями. Люди плевались ядом и жалили в шею. Слова словно копья вылетали изо ртов и вонзались в грудную клетку, рассыпаясь на сотни осколков. Текли холодные слёзы. И ведь не больно. Хрустел медный снег под ногами, разъедая ступни и стачивая кости. Люди давно разломали друг друга. Им не было больно. Молотки в венах пульсировали заместо сердца, а кислотный дождь разъедал кожу. Боль – это ведь так прекрасно, правда?
Стёкла, стёкла, стёкла… Осколки, осколки. Эти слова встречаются у меня, может, слишком часто, но ведь сколько всего в них – в стёклах. Сквозь стёкла видно туманную ночь, рассвет и закат, ливень и солнце. Стёкла защищают нас от воды, ветра, холода. Но стоит только задеть, только ударить немного по стеклу, как оно рассыпается на множество маленьких частичек, которые уже не собрать воедино. Они будут ранить, из рук будет идти кровь, и им будет совершенно не жалко тебя. Ты сможешь идти по осколками, хрустя и раня ноги ими, а они будут рассыпаться ещё мельче и врезаться в кожу. Их уже не соберёшь. Они разбиты окончательно и бесповоротно.
Кровь, кровь, кровь… Сколько всего в этом слове. Кровь – это жизнь. Кровь – это боль. Кровь пугает. Кровь же и успокаивает. Изношенные ботинки в крови и осколках, ступив в которые станет или страшно и больно, или спокойно и уютно – о ком же это..?
Вот и лето закатывается. Не в банки, как говорят многие, чтобы его можно было открыть холодным февральским вечером и вдохнуть запахи счастья. Надолго закатывается. Да и вкус из стеклянной банки совсем не тот. Верхушки деревьев становятся жёлтыми, а вслед за этим и голыми, бесчувственными. Так и с каждым человеком, который может питаться только единственным летом. У него нет ничего, никого, силы иссякли, стержень источился об холодные ножи других людей. Батарейка испортилась и уже не накапливает заряд. Пока ей есть от чего питаться, она живёт, а когда питание обрывается – застывает. Сильный шквалистый ветер, холод по вечерам и вечное приближение тревоги не дают заряжаться дальше.
Скоро придёт пора каждодневному круглосуточному страху, умыванию по утрам холодной водой, которая проникает внутрь и не встречает ничего другой температуры. Пора полной пустоты и холода внутри, одиночества, и кипятка с каким-то привкусом – единственной тёплой вещи, которая изредка, когда есть время, заливается в тебя дважды в день. Время, когда ты не знаешь что будет завтра, да и это не очень волнует.
Творчество, вдохновение, любовь и спокойствие запираются за тяжёлую, тёплую дубовую дверь, и не выходят оттуда до тепла. Улыбка сходит с лица, и у неё теперь нет причин появляться. Единственное, что она может получить в этом мире – тепло, зелёная трава, шумящие листья и тёплое солнце. Тогда заледеневшая батарейка начнёт медленно высвобождаться из своей корки.
Так нужно тепло, когда холодно! Так не хочется покрываться льдом! Так нужно делиться своим теплом, чтобы никто не заледенел…
Семь шагов на запад и снег рассыпается жёлтыми хлопьями. Подушки, одеяла, сиреневые ели и величественные воздушные шары: всё порхает на бархатных крыльях. Сладкий ветер, дующий из-за горизонта, раскрывает ресницы. Жаворонки сидят на ярких жёрдочках и пушат крылья. На голове лавровый венок и лепестки белых роз. Солнечная пряжа спускается с неба к облакам и осыпает золотым дождём ватную землю. Всё лёгкое и готовое взмыть в небо. Синие ары пролетают мимо ушей, задевая крыльями волосы. Открываются золотые ворота и она входит в совсем другой мир со светящимся шаром над головой.
С возрастом знакомиться и заводить новые отношения становится тяжелее. Я смотрю на детей – вот они встретились, а через минуту уже всё друг о друге знают и готовы отправиться вместе на край света. Со взрослыми это становится намного сложнее. Они зажаты, у них проблемы с доверием и комплексы. Ты вроде идёшь на сближение, а в ответ получаешь отказ, потому что человек совсем на это не готов. Это грустно. Эта детская непосредственность – то, чего не хватает взрослым и то, чему нам стоит поучиться у детей. Это то, чего мне катастрофически не хватает в людях.