Читать онлайн "Внутрилагерная война между "идейными" и "отколовшимися" ворами в. период 1947-1953 гг (СИ)" - Герман Сергей Эдуардович - RuLit

Не менее страшную картину рисуют и статистические данные. В 1940 г. в лагерях ГУЛАГа умерло 46.665 человек. В 1941 году ГУЛАГ похоронил (по официальным данным! 100.997 человек. В 1942-м — 248 877… В Богоёловлаге <a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote28sym" name="sdfootnote28anc">28</a> в 1941 г. умерли: в октябре — 247 человек; в ноябре — 458; за первую половину декабря — 495. В этом же году в Ураллаге умерло 1.510 человек; в Сызранском особлагпункте — 1.039<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote29sym" name="sdfootnote29anc">29</a>.

В спецсообщении на оперативный отдел ГУЛАГа от 2 ноября 1941 года указывается, что «в Кривощёковском отделении с 26.IV по 11.X с.г. умерло 238 заключённых, за месяц с 26.IX - 130 заключённых. В Новосибирском отделении с 1.VIII по 17.X с.г. умерло 204 чел., за время с 26.IX по 17.X - 102 чел.<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote30sym" name="sdfootnote30anc">30</a>».

Причиной столь большой смертности и заболеваемости указывается «истощение от систематического недоедания в условиях тяжёлых физических работ и распространение вследствие гемокалита<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote31sym" name="sdfootnote31anc">31</a>, пеллагры, ослабления сердечной деятельности». Из-за обыкновенного неоказания медицинской помощи умерли «заключённые Кривощёковского отделения КОЧЕЛЬГИН, ХОХРИН, ГРОМОВ, ГЛОБА». И кто виноват? «Привлечены к уголовной ответственности за преступное отношение к медобслуживанию заключённых врачи /из заключённых/ ЯКОВЛЕВ и СПЕКТОРОВ<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote32sym" name="sdfootnote32anc">32</a>».

Значительно сократились нормы питания, в то же время нормы выработки постоянно возрастали. В 1941 году выработка на один отработанный

человеко-день составляла 9 руб. 50 коп., в 1944-м — 21 руб.

Отчасти это было закономерным побочным результатом советского централизованного планирования: от предприятий требовали год от года наращивать производство. Но начальство все повышало и повышало нормы, пока они не стали невыполнимыми. Нормы становились жестче еще и потому, что и заключенные, и нормировщики лгали, преувеличивая объем выполненной работы.

В результате нормы иногда вырастали до астрономических размеров. Александр Вайсберг вспоминал, что даже на “легких” работах нормы были невероятно высоки: “Каждому давали практически невыполнимое задание. Двое работников прачечной должны были за десять дней перестирать одежду восьмисот человек”<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote33sym" name="sdfootnote33anc">33</a>.

Смертность в ГУЛАГе во время войны возрастает настолько, что руководство страны вновь раскручивает маховик репрессий, стремясь пополнить лагеря свежей дешевой рабочей силой.

Во второй половине 1941 года советскими судами и военными трибуналами было осуждено 1 339 702 человека. Из них 67,4 процента приговорены к лишению свободы. В первой половине 1942 года количество осужденных достигло 1 396 810 человек, из которых 69,3 процента попали в ГУЛАГ.

Кроме того, среди новых пополнений доминируют осужденные по политическим статьям и особо опасные уголовные преступники.

Их совокупная доля в общей численности населении Гулага увеличивается с 27 % в 1941 г. до 43 % в июле 1944 г.<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote34sym" name="sdfootnote34anc">34</a>

Спецконтингент состоит уже не из воришек, хулиганов и мелких расхитителей социалистической собственности, в большей части из задержанных в ходе очистки тылов изменников, дезертиров, фашистских пособников, коллаборационистов, членов боевых вооруженных формирований украинских и прибалтийских националистов, лиц, совершивших особо опасные уголовные преступления и т.д.

Гулаг матереет и постепенно озлобляется. В нем происходит консолидация заключенных по уголовным, политическим, этнополитическим и этническим признакам.

Что касается тех, для кого «тюрьма дом родной», т.е. воров-законников, то они не стремятся на фронт. Для «вора в законе» служба в армии считается позором, поскольку «блатной» не имел права брать оружие из рук власти.

Поэтому неверно утверждать, будто в первые месяцы войны армейские подразделения пополнялись из зон исключительно уркаганами. Скорее, наоборот, больше уходило осужденных по «бытовым» статьям. Тем более выбор в пользу фронта диктовался лагерной обстановкой. «Отсидеться» и выжить в ГУЛАГе первых военных лет было сложно. Отбывавший в то время наказание Лев Разгон рассказывал:

«Рабочий день был установлен в десять, а у некоторых энтузиастов и в двенадцать часов. Были отменены все выходные дни. И конечно, немедленно наведена жесточайшая экономия в питании зэка.