Читать онлайн "Внутрилагерная война между "идейными" и "отколовшимися" ворами в. период 1947-1953 гг (СИ)" - Герман Сергей Эдуардович - RuLit

Лагерная пропаганда, набиравшая силу по ходу войны, поощряла

этот патриотизм. Как и повсюду в СССР, в лагерях развешивали плакаты, показывали военные фильмы, выступали с политинформацией.

“Мы сейчас должны работать в несколько раз лучше, ибо каждый грамм золота, добытый нами, — это удар по фашизму”, говорили заключенным<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote38sym" name="sdfootnote38anc">38</a>.

Конечно сейчас можно спорить, насколько была действенна такая агитация, как невозможно оценить действенность любой пропаганды.

Но с трудом верится, что она играли определяющую роль в выборе большинства «штрафников».

И, наконец, стоит сказать и том, что зачастую блатные просто ставились перед выбором: либо – фронт, либо — смерть. Во время войны нахлебники в лагерях были не нужны. В ряде работ (например, В. Шаламов, «Сучья война» и др.) прямо указывается, что уголовники делали свой выбор под дулом пистолета или автомата<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote39sym" name="sdfootnote39anc">39</a>.

Всего за время войны из ГУЛАГа ушло на фронт около миллиона человек — 975 тысяч<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote40sym" name="sdfootnote40anc">40</a>. При этом часть заключенных сначала отправляли в штрафные роты, откуда в обычные армейские подразделения они могли попасть только после ранения, полученного в бою, окончания срока 1-3 месяца или совершённого подвига. В некоторых оккупированных немцами территориях создавались партизанские отряды, куда входили заключенные, отбывавшие наказание в исправительно-трудовых лагерях (ИТЛ), расположенных на этих территориях Заключенные укрывались в лесах, нападали на оккупантов, захватывая оружие. Командование Красной армии не отказывалось от сотрудничества с данным контингентом и проводило с ними совместные операции. Во главе подобных отрядов, как правило, стояли криминальные авторитеты.

В составе «специального контингента», мобилизованного в армию, было немало «воров». Кроме того – в военное время под усилившимся давлением администрации, отдельным «ворам» пришлось начать работать. Отказ осужденного от работы в рассматриваемый период расценивался как серьезное правонарушение. Согласно инструкции ОГПУ от 28 ноября 1933 г. все, кто отказывался работать, должны были направляться в лагеря крайнего севера. С 1937 г. отказ от работы стал рассматриваться как «контрреволюционный саботаж строительства социализма» по ст. 58 УК РСФСР. Уже в начале войны за систематический отказ от работы суды стали выносить смертные приговоры. Так, в Воркутинском ИТЛ в 1941 г. за отказ от работы было осуждено 204 человека<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote41sym" name="sdfootnote41anc">41</a>.

Все это, как известно, считалось серьезным отступлением от «воровского закона»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote42sym" name="sdfootnote42anc">42</a>. Однако никто в это время не мог и предположить, что война разделит представителей криминального мира на две непримиримые друг к другу враждебные группы. Почти сразу же представителей образовавшейся довольно многочисленной группы «отошедших воров», «вероотступников», «сук» стали преследовать «авторитеты» уголовной среды.

После окончания войны многие из блатных, которые воевали на фронте, по тем или иным причинам вновь оказались в лагерях. Особенно остро ситуация в ИТЛ начала развиваться в 1945-1946 гг. В послевоенные годы в стране наблюдается значительный рост преступности и часть «воров» – участников войны вернулась к своему ремеслу, в результате снова оказалась в исправительно-трудовых лагерях.

Но воровская среда не приняла их. Воры-старой формации рассматривали всех воевавших воров, независимо от того на чьей стороне они воевали, как сотрудничавших с государством, как изменников, «ссучившихся». В условиях военного времени было урезано и без того крайне скудное снабжение тюрем. Логично, что воры, не отступившие от «воровского хода», были крайне обозлены на «сук», возвращавшихся в лагеря. Среди возвращавшихся с фронта «блатарей» было немало уважаемых воров, которые поначалу рассчитывали на понимание со стороны «законников», однако, воры не приняли «вояк» обратно, исключив участие последних в «сходках», «съездах», «правилках», как грубо нарушивших уголовные традиции и обычаи.<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote43sym" name="sdfootnote43anc">43</a>

В. Шаламов так описывает обычную «встречу фронтовика»: «Ты был на войне? Ты взял в руки винтовку? Значит, ты – сука, самая настоящая сука и подлежишь наказанию по закону. К тому же ты – трус! У тебя не хватило силы воли отказаться от маршевой роты – взять срок или даже умереть, но не брать в руки винтовку»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote44sym" name="sdfootnote44anc">44</a>.

Воровской мир не стал принимать во внимание геройское прошлое фронтовиков и отвоевавшихся «штрафников» встретили крайне агрессивно. Формально они отстаивали незыблемость воровских «понятий». Вор никогда не должен брать оружие из рук властей. Любой, нарушивший этот закон, является отступником, для которого не может быть никаких оправданий. «Истинные воры» заявляли, что «штрафники» проявили малодушие, не захотев переносить тяжести лагерной жизни и фактически превратились в «холуев» властей, подчинившись людям в погонах — и не имело значения, в милицейских или в военных.