Читать онлайн "Внутрилагерная война между "идейными" и "отколовшимися" ворами в. период 1947-1953 гг (СИ)" - Герман Сергей Эдуардович - RuLit

До «сучьих войн» даже мысли об этом не было. «Фраер» существовал для того, чтобы кормить «блатного» и «пахать» на него. «Блатной» мог делать с «фраером», что захочет — вот основные правила довоенного «босяцкого» лагерного сообщества.

Теперь же всё стало постепенно поворачиваться по-иному. Тонко и умно. Теперь «вор в законе» провозгласил себя радетелем за арестантское благо, защитником и покровителем «сидельца». Простой зэк стал замечать что-то странное. Там у старика здоровые «лбы» отняли передачу — и вот уже на глазах у всех арестантов по приказу «вора» «беспредельщиков» забивают ломами. В камере наглые «урки» издевались над слабым, не умеющим постоять за себя интеллигентом. По приходе в лагерь им отрезали головы. Но заодно выяснили, кто сидел с ними в одной «хате», и зверски надругались над всеми — чтобы неповадно было молча наблюдать за «беспределом». Ещё вору сообщили, что у одного их «мужиков» умерла жена, и на воле сиротами осталось двое малолетних детей. Через некоторое время «мужик» узнаёт, что его ребят одели, обули, «подогнали» немного денег на первое время…Это не пустые байки — так действительно случалось! Правда, значительно позже, в конце 50-х.

Как?! Неужто это те же самые «законники», которые запросто могли мимоходом «подрезать» «доходягу» и глазом не моргнуть? Те же. Конечно, подобных случаев показного благородства было не так уж много. И все они были рассчитаны на театральный эффект, передавались из уст в уста, обрастали удивительными подробностями… Но мощная, хитроумная пропаганда давала свои результаты. Они ощутимы и по сей день. И сейчас в «зоне» «мужик» в трудную минуту скорее обратится за помощью к «вору», «смотрящему», «положенцу», а не к администрации. Ему помогут далеко не всегда. Однако внимательно выслушают и скажут пару нужных слов.

Добрых. Сочувственных. Особо «оборзевшего» «баклана», притесняющего арестантов, быстро «обломают». А уж если помогут «пассажиру» — об этом будет знать вся зона, и за зоной, и родственники, и знакомые.

Именно в тюрьмах начались так называемые «гнуловки», которые заключались в попытках насильно принудить «воров» к отказу от «воровской идеи» и «закона». Делалось это достаточно просто: в камеру входила специальная команда «сук», которые были вооружены ножами, заточками, «пиковинами». Они вычисляли воров (которых многих из них «суки» знали лично: когда-то вместе «тянули срок», «чифирили», а то и «колупали лабазы»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote81sym" name="sdfootnote81anc">81</a>). После этого «воровская масть» отделялась от общей массы арестантов, «блатным» предлагалось тут же, публично, отказаться от «воровского закона» и принять « сучий закон». Свой выбор каждый вор должен был сделать по отдельности, в присутствии свидетелей, дабы потом нельзя было найти для себя никаких оправданий, «отмазок»: мол, я ничего не говорил, от меня ничего не слышали… Если же «вор» упорствовал — тогда его начинали «трюмить».

На блатном жаргоне того времени словом «трюм» называли тюремный карцер. Существовало (и существует до сих пор) выражение «бросить (кинуть, опустить) в трюм» — что подразумевает карцер, штрафной изолятор, строгое наказание. Тюремная камера считалась одним из самых строгих видов изоляции, а карцер был тюрьмой в тюрьме, как говорили зэки, «строже строгого»<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote82sym" name="sdfootnote82anc">82</a>.

«Трюмить» - означало не просто убить, а убивать изощрённо, долго и мучительно, на глазах у всех — чтобы запугать других, тех, кто следующим предстанет перед «суками», после добиваемого вора. Тем самым «суки» решили показать, что даже наиболее страшное, по арестантским меркам, наказание — это ничто в сравнении с тем, что ждет тех воров, которые все же откажутся «перековаться». Их «перековывали» в самом буквальном смысле.

Как пишет Варлам Шаламов: «Блатарей не убивали просто. Перед смертью их «трюмили», то есть топтали ногами, били, всячески уродовали… И только потом — убивали».<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote83sym" name="sdfootnote83anc">83</a>

Вадим Туманов, который провел пять лет на страшных штрафных «командировках» конца 40-х — начала 50-х годов, вспоминал, что в бухте Ванино на пересылке «трюмиловку» проводили в присутствии высоких начальников и на глазах у этапов, насчитывавших по несколько тысяч человек<a class="sdfootnoteanc" href="#sdfootnote84sym" name="sdfootnote84anc">84</a>. Правда, здесь обряд заключался не в целовании ножа, а в ударе в колокол (или в подвешенную рельсу — «цингу»). Связано это было с тем, что удар в колокол или рельсу был сигналом для заключённых к выполнению каких-либо действий: обед, развод, съём и прочее. Подача такого сигнала была равносильна началу работы на «начальника».

В случае отказа «вора» ударить в колокол, его здесь же, на глазах у гулаговских офицеров и этапируемых арестантов, убивали, но «не слишком жестоко»: просто резали ножом.