Хель’рау, человек, называющий Регента «друг мой», весьма витиевато в случае с послом и абсолютно прямо в случае с принцем сообщил о склонности Исан’нэ бросаться на людей, назвав это несдержанностью и вспыльчивостью. Кроме того, по его словам, Регент испытывает к ней привязанность, что бы ни означало это слово, и готов ей прощать практически всё, что угодно. Либо, тут же пришла в голову мысль, ему и не нужно было что-либо прощать, потому что она попросту делала то, что он хотел и, возможно, сам тайно приказывал сделать. А значит, перед ним не нежить и не кровожадное чудовище в человеческом облике, а способная помощница не слишком разборчивого в средствах политика, рвущегося к власти. Или стремящегося любой ценой защитить страну от недостойного правления. Как выразился Хель’рау, «владыка Кевис куда лучше, чем владыка Тайко». Старший принц, в противоположность своему великому отцу представлявший собой сплав глупости, похоти и спеси, несомненно, разрушил бы созданную великими трудами и кровью Державу, тогда как младший при соответствующем воспитании сможет стать достойным Владыкой — так он считает. Вопрос лишь в том, кто его воспитывает, раз уж он при рождении лишился матери.
Лишился матери… Которая умерла при родах… Стоп! В Черногорье женщины из Высоких Линий никогда не умирают при родах. Даже если что-то идёт не так настолько, что жизнь матери оказывается под угрозой, рядом всегда находится маг-целитель. Современный уровень развития санитистики просто не оставляет роженице шансов умереть. А уж о младшей жене Владыки должны были заботиться лучшие мастера Державы, и Хель’рау об этом должно быть прекрасно известно. Получается, его слова содержат намёк на ещё одно предательство и убийство?
И кстати, откуда этот Хель’рау взялся? За полтора года в гвардии Кель’рин не то что ни разу не видел его, даже не слышал его имени. И как человек, чья фигура и руки просто кричат о том, что их обладатель предпочитает воинским упражнениям изысканную трапезу и чтение книг, мог стать столь близким другом Тай’нину, который, похоже, провёл половину жизни в седле и, даже взлетев на самый верх иерархии Державы, ходит в солдатской куртке и не упускает случая вспомнить, с какой стороны браться за меч. Ещё одна загадочная личность. Узнать бы о нём поподробнее…
Остаток дня Кель’рин провёл, прогуливаясь вокруг Дворца и казарм и завязывая разговоры со знакомыми гвардейцами с целью, во-первых, послушать городские новости, а во-вторых, узнать что-нибудь о Хель’рау. Практическими результатами этого стали приглашение посмотреть на намечающийся официальный поединок, от которого удалось под благовидным предлогом уклониться, выигранные в кости серебряная «ладья» Державы и затёртая почти до неузнаваемости старинная черногорская «звезда», дважды позорно проигранный тренировочный бой с самим Лан’нау и новость о грядущем воссоздании Синей роты, сопровождавшаяся множеством домыслов об имени её будущего капитана. Про Хель’рау гвардейцы рассказали только то, что он появился в Столице несколько дней назад и, похоже, метит в Высший Совет.
Лан’нау, на встречу с которым молодой маг возлагал особенные надежды, вспомнил лишь, что видел его несколько лет назад «в этом тайном месте, где выращивают курьерских виверн», где тот, вроде бы, занимал какой-то важный пост. Дав этот не особо познавательный ответ, капитан немедленно сменил тему и вновь пустился в рассуждения о достоинствах различных боевых приёмов.
Ничего важного по интересующим его вопросам Кель’рин так и не узнал.
Глава 8. Огненное представление
— Итак, начнём! — объявил Регент.
Помимо его самого, Кель’рина и Хель’рау внутри окружённого валом и частоколом небольшого участка учебного поля собрались Исан’нэ, капитан Оргранг с двумя десятками гвардейцев и парой боевых магов его роты, а также гильдмастер столичной Гильдии Магов со своими помощниками.
Вокруг отмеченного внушительным валуном и грудой камней поменьше центра площадки выстроились соломенные чучела, изображающие воинов в разнообразной броне. Одно, облачённое в массивный шлем с бармицей, доходящий до середины бедра чешуйчатый доспех, кованую нагрудную пластину и поножи, изображало гвардейца. Другое, в железном шишаке, кольчужной рубахе поверх стёганой куртки и с круглым щитом на перевязи — пехотинца из Приречья. Ещё на двух были надеты варёная кожа степного лучника и замысловатая конструкция из железных полос, популярная в Таёжном Крае, а снаряжение остальных было Кель’рину вовсе незнакомо.
Было похоже, что кто-то собирается показать пробивную способность некоего оружия или просто похвастаться своей силой. С заявленной демонстрацией боевой магии эта выставка защитного снаряжения не должна иметь ничего общего — вот уже больше двух столетий, после распространения учения Хель’кана Беспредельного, маги в сражении напрямую атакуют либо искру, либо уязвимые органы противника, не обращая внимания на броню.
— Для тех, кто ещё не знает, войско царства Каррского во время стычки с одним из наших степных союзников использовало некую новую технику, — продолжил Регент. — Полковник Най’хэ считает её важным прорывом в боевом применении магии. Хель’рау, расскажи!
— Господа! Почтенная дама! — Хель’рау вышел вперёд и церемонно кивнул собравшимся. — У меня в руках отчёт боевого мага из Западной армии, который он составил, допросив участников битвы с каррцами. Сейчас я прочту, как он описывает то, что видели воины, и его собственные комментарии! — он развернул длинный свиток и некоторое время молча водил по нему глазами. — Вот! «Подойдя на полтораста шагов, лучники врага остановились и начали пускать стрелы. В то же время до двух сотен вражеских воинов, прикрывшись большими щитами от ответной стрельбы, стали подбегать к основанию вала и бросать камни размером вдвое более кулака через частокол. Часть из них падала, не причиняя вреда, однако многие исчезали во вспышках ярчайшего пламени, мгновенно угасающего. Несмотря на то, что пламя тут же гасло, многие воины, оказавшиеся рядом с ним, были убиты или ранены, а частокол в нескольких местах разрушен. После этого в атаку на бреши в частоколе бросились многочисленные отряды пехоты, и воины, оборонявшие вал, понёсшие до того потери от стрел и пламени, устрашившись рукопашной схватки с ними, обратились в бегство.» Это про битву. Дальше он пишет про раны уцелевших. «Мною были осмотрены воины, раненые этим новым способом. Лица и руки некоторых, а также одежда имеют следы огня, подобные тем, что бывают у пострадавших от пожара. Также имеются следы ударов, нанесённых словно бы чеканом, кистенем или же пращным ядром. Из имеющихся у воинов ран мною были извлечены осколки битого камня. На основании этого заключаю, что враг использовал два способа нападения — силой своего дара заставлял на недолгое время вспыхивать самый воздух, опаляя одежду и кожу воинов, и неведомым мне образом разбивал на расстоянии переброшенные для того через частокол камни и бросал с большой силой, как из пращи, их осколки.»
— Почему же он не выяснил, как именно это было сделано? — спросил один из помощников гильдмастера, похожий лицом и причёской на простого ремесленника мужчина в расшитом октограммами балахоне с медальоном Гильдии на груди. — Разве это исследование? Все эти раны и тряпки… Где наблюдения боевых магов?