— Вот как? — ответила аристократка и некоторое время шагала, молча разглядывая мостовую. — Что же, мне остаётся только выразить свою глубочайшую признательность. Думаю, вы сказали мне даже больше, чем собирались. А что насчёт вас?
— Меня?
— Я не слишком хорошо знаю, как это принято в вашей среде, но мне кажется, что нашу небольшую интригу можно было бы назвать совместной кампанией против общего врага! — она вновь послала Кель’рину лучезарную улыбку. — Так что, включаете ли вы меня после всего этого в число своих друзей?
— Разумеется! — улыбнулся в ответ молодой маг.
— Я рада, что между нами установилось такое взаимопонимание! А раз так, — она склонила голову набок, неприятно напоминая Исан’нэ, — ради его дальнейшего укрепления могу я пригласить вас к себе прямо сейчас?
— Солнце садится, вот-вот и вовсе наступит ночь! — вырвалось у него. — Вы же знаете, что говорит традиция по этому поводу.
— О, традиция! — Шайин’сай скорчила такую гримасу, словно только что съела что-то до невозможности горькое. — Как мне это надоело! Какой смысл вообще рождаться дочерью Линии, если из-за этого приходится жить в окружении запретов⁈ Думаю, нет ничего страшного в том, чтобы на время забывать некоторые из них. Некоторые вольности мы вполне могли бы легко простить друг другу, а что до тех, что неизбежно оставляют вещественные следы… В последний раз я спросила об этом Айран’но. Она научила меня некоторым забавам, вполне безобидным с этой точки зрения, но, как мне кажется, весьма увлекательным! — она соблазнительно изогнулась, подражая только что упомянутой общей знакомой. — Что скажете?
— Сожалею, но должен отказаться, — ответил Кель’рин и, ощутив волну удивления и гнева Шайин’сай, поспешил объясниться. — Я собирался сегодня зайти к другому человеку. Не имел намерения вас обидеть.
К его облегчению, аристократка быстро справилась с эмоциями.
— О, — почти тут же сказала она как ни в чём не бывало. — И кто же эта счастливица?
— Нарин’нэ, — ответил молодой маг раньше, чем сам же оценил подтекст вопроса.
— Его Могущество вам за такое голову оторвёт, — со странным выражением проговорила Шайин’сай.
— С чего бы? — пожал плечами Кель’рин и, увидев округлившиеся глаза собеседницы, тут же мысленно обозвал себя полным идиотом.
Если собрать в одно целое не раз проявлявшийся интерес аристократки к «брачной дипломатии» и чужим любовным связям, её же намёки на личную жизнь Регента, уже многими не раз замеченный факт, что тот слишком часто появляется на публике в обществе Нарин’нэ, и попробовать вообразить, какие именно выводы Шайин’сай из этого сделала… В свете этого намерение нанести сестре по гвардии столь поздний визит выглядело для неё почти немыслимой, самоубийственной дерзостью.
— Да я к ней совсем не за этим! — сделал он неуклюжую попытку разъяснить истинное положение вещей. — И Регент… Да она просто боевой маг на его службе. Один из лучших! А в свой дом он её перевёз потому, что она была на полпути в пустоту и он хотел её защитить. Да она до этого несколько лет жила в гвардейских казармах! — разгорячился Кель’рин, видя в глазах аристократки лишь насмешливое недоверие. — Шайин’сай! Эта увлечённость вашими «забавами»… Проклятие! Вы, кстати, вообще в курсе, что цель ваших собственных вечерних прогулок известна как минимум всей гостинице?
— ЧТООО⁈ — разом растеряла весь свой запас манер та. — Кто⁈ Как⁈ Айран?!! Своими руками задушу…
— Нет! — остановил её Кель’рин. — Айран’но благоразумная девушка. Чем бы вы там ни занимались, по своей воле она не скажет об этом ни слова. А вот слуги в «Золотом орле» замечают слишком много. Я сам их расспрашивал.
— Кто ещё знает⁈ — нервно поджала губы аристократка.
— Я, Ирвин. Когда вы были под подозрением, мы вместе говорили о вас со слугами. Исан’нэ, разумеется, а значит и Регент тоже. Возможно, кто-то из гвардейцев мог случайно услышать доклад, но вероятность этого невелика.
— То есть… Ты узнал об этом от слуг и рассказал Регенту⁈ — Шайин’сай в ужасе впилась пальцами в волосы, не обращая внимания на то, в какой беспорядок приводит причёску. — Да ты… Ты хоть понимаешь, что ты наделал⁈ Ты со своим бездарным прихвостнем…
— Если вы будете так кричать, о наших делах услышит весь квартал, — предупредил Кель’рин. Наверное, сейчас стоило бы попытаться её успокоить и утешить, но почему-то грозящая ей сейчас сомнительная слава не вызывала сочувствия. Скорее, ощущение закономерности. Впрочем, похоже, что возможность спасти погибающую её репутацию всё же существовала.
— Шайин’сай! — позвал он тяжело опёршуюся о стену ближайшего дома аристократку. — Ещё можно сохранить ваши приключения в тайне. Всё исправить.
— Правда? — как-то по-детски сказала она, подняв на него влажные глаза.
— У Регента и капитана нет причин сплетничать, Ирвина я просто попрошу, а остальные… Можно заставить их забыть неудобные моменты.
— Ты их всех убьёшь, да? — с надеждой спросила Шайин’сай. — И Айран, и слуг из «Орла»?
— Конечно же, нет. Айран’но умеет хранить чужие тайны. Слуги же… Существует техника, с помощью которой можно уничтожить часть человеческой памяти. Нарин’нэ владеет ею. Если её попросить…
За свою жизнь Кель’рин не раз встречал в бою воинов-одарённых и прекрасно знал, с какой невероятной скоростью они способны двигаться, однако к демонстрации подобной прыти со стороны толком не обученной аристократки совершенно не был готов. Только что Шайин’сай стояла в нескольких шагах — и вот уже как какая-нибудь простолюдинка из Приречья висит у него на шее, а её губы щекочут ухо.
— Сделайте это! — громко прошептала она. — Заставьте их всё забыть, и я сделаю для тебя и неё всё, что угодно!
— Шайин’сай! — негромко сказал Кель’рин в ответ. — Может, всё-таки отпустите меня? И было бы хорошо, если бы мы поторопились, иначе Нарин’нэ может лечь спать раньше, чем я до неё дойду.
До дома Тай’нина Кель’рин добрался уже намного позже заката. Часовые, охраняющие вход, в сумерках признали его, только когда он подошёл почти в упор.
— Простите, брат-гвардеец, я не разглядел вашего лица, — нервно извинился воин, синхронно с напарником перехватывая направленное на нежданного визитёра копьё и ставя его в положение «к ноге». — Вы к Регенту?
— Я бы хотел увидеть Нарин’нэ, если она ещё не спит и в силах меня принять, — ответил молодой маг. — И я уже давно не в гвардии.
— Знамя нашей роты в наших сердцах, брат-гвардеец! — ухмыльнулся под шлемом часовой. — Посидите пока внутри, а я доложу о вашем приходе.
Искру девушки он опознал, ещё когда она спускалась по лестнице, и поднялся ей навстречу как раз в тот момент, когда она, поддерживаемая под руку боевым магом из своей охраны, вошла внутрь.
— Рада видеть тебя, Кель’рин! — здоровой половиной лица улыбнулась она в ответ на его приветствие и обернулась к телохранителю. — Тан’хэ, благодарю за заботу, но не мог бы ты подождать наверху? Думаю, здесь мне ничего не грозит.
Гвардеец, кивнув на прощание Кель’рину, удалился, а Нарин’нэ неловко забралась в одно из кресел и устроилась там, завернувшись в широкий халат и подобрав под себя босые ноги. Бросалось в глаза, что что-то в процессе выздоровления пошло не так. Рана на голове хоть и превратилась в тонкий светло-серый шрам, но большая область щеки около неё, левый уголок губ и бровь над отсутствующим глазом застыли, словно маска, отказываясь двигаться синхронно с остальной частью лица. К дополнительному позору мастера Фолвина, вроде бы пустяковые с точки зрения современной магии раны от стрел в ноге, похоже, оставили после себя какие-то неприятные последствия. По крайней мере, всю дорогу от двери до кресла девушка заметно прихрамывала, а потом незаметно для себя прикрыла ладонью места попаданий.
— Всё так безнадёжно? — спросила она, видимо угадав мысли молодого мага по его лицу.
— Ты… Нет. Ну, в смысле, нормально… — запутался в словах Кель’рин. — То есть, я хотел сказать, что всё ещё не закончено. Думаю, Фолвин продолжит лечение, и ты поправишься. На сколько возможно.