Андерсон медленно, шаг за шагом отошел к двери, не спуская глаз с окна.
— Нам много в нем непонятно. Откуда берётся, как убивает, как и где прячется. Если вас это утешит, то мы планируем его поймать. С вашей помощью. Он патологически осторожен, но становятся агрессивен в охоте на свидетелей. Это очень важно, отследить и узнать, один ли он. И вы отличная приманка. А еще, в ФБР, оказывается, есть секретные правила для тех, кто его видел… Вы сами виноваты, Джон. Надо было подыграть Юденич, — Андерсон говорил тихо, больше для самого себя.
Джон его не слушал. Он бормотал, дергаясь в ремнях, пытаясь бросить еще хоть один взгляд за окно:
— Док, мне показалось, мне показалось что там, на секунду показалось… — тут Джон застыл, его глаза расширились, и он срывающимся шепотом сказал — это ведь не сова, док? О Господи милосердный, это ведь не сова, док?!
Андерсон, не поворачиваясь, завел руку за спину и открыл дверь. Все так же, не сводя глаз с окна, он сказал:
— Прощайте мистер Хилл, было приятно побеседовать, — после чего сделал последний шаг спиной вперед, и захлопнул за собой дверь.
Еще пара секунд Андерсону потребовалось на то, чтобы придерживая дверь плечом, закрыть ее массивным старым ключом. Провернув ключ последний раз, до упора, доктор резким движением сломил ключ в замке. Немного постоял прислушиваясь. А потом четко, по-военному, развернувшись, размашисто зашагал к посту медсестры, который находился всего метрах в тридцати от кабинета. Как ни странно, медсестра не спала, и напротив, уже с любопытством смотрела на Андерсона из-за стойки. Хорошая больница, надо взять на заметку. Подойдя поближе, Андерсон немного испуганным голосом сообщил:
— Мне кажется у пациента приступ. Немедленно вызовите медбрата! — и стал нетерпеливо барабанить пальцами по стойке. Он ждал. Ждал когда Джон подаст голос последний раз в своей жизни, и обеспечит тем самым алиби для Андерсона.
Оставшись в кабинете один, Джон никак не мог успокоить дыхание. Прямо перед ним, на белеющей в темноте двери кабинета, плясали тени от веток, освещенных уличными фонарями. Но вот некоторые странные уродливые линии начали двигаться, сплетаясь в паукообразную фигуру. «Это машина» — подумал Джон. Фары машины мазнули по фасаду, заставив тени деревьев качнутся. Едва уловимый скрип. Джон задержал дыхание. Скрип окна? Просто створка качнулась от ветра. Джону почудился стук. Глухой стук, как будто кто-то задел пепельницу. А потом что-то надавило сверху на спинку кресла. Джон зажмурился. В нос ударило сладковатым запахом падали.
Тонкий, противный, как визг ножа по стеклу, голос прошептал у самого его уха:
— Ты слишком много говоришь…
Джон дернулся, дернулся, как только мог сильно, но только убедился в прочности ремней. Эта его отчаянная попытка вызвала омерзительный смешок. Джон почувствовал, как что что-то забралось в кресло, прямо ему на грудь. И, совсем близко, у самого своего лица кто-то злобно прошипел:
— Кричи, Джонни!
Джон Хилл открыл глаза, и закричал.