спасении собственной шкуры, а человек тем не менее избирает другой путь и
поступает “правильно”. Почему он так поступает? Я полагаю, потому, что он
повинуется голосу некоего высшего начала, постоянно живущего в его душе.
“Человек бесконечно выше человека”. Причем несомненно, что это начало
которое можно назвать сверхчеловеческим, поскольку оно подвигает человека на
деяния, идущие вразрез с его личной выгодой и интересами его клана, присутствует в сознании каждого человека и предъявляет ему свои требования, если только он не обманывает ни себя, ни других. Я готов называть богом эту
общечеловеческую совесть, но мой бог не трансцендентен, а имманентен.
“Итак, вы отрицаете существование трансцендентного бога и провидения, определяющего ход земных событий?” Я ничего не отрицаю, однако, повторяю, я
никогда не видел в окружающем мире следов воздействия трансцендентной воли.
“Но неужели вам не страшно жить в равнодушном мире, который покинули боги
Должен признаться, ничуть не страшно; скажу больше, на мой вкус гораздо
спокойнее оставаться в одиночестве, чем быть вечно окруженным богами, как в
гомеровские времена. На мой взгляд, моряку, застигнутому штормом, утешительнее считать бурю игрой слепых сил, с которыми он должен бороться, призвав на помощь все свои знания и мужество, чем думать, что он какой-то
неосторожностью навлек на себя гнев Нептуна, и тщетно искать средства
умилостивить бога морей.
Возможно, в сравнении с греком гомеровских времен мы одиноки - ведь нас
не сопровождают бессмертные спутники, подсказывающие нам, как поступить, и
держащие нашу судьбу в своих руках, но ведь и древнегреческого морехода
удача ждала по сути дела, лишь в том случае, когда он действовал. Он греб, рулил, лавировал. Это доступно и нам. Только у нас это получается лучше, поскольку мы знаем гораздо больше. Мы научились, подчиняясь природе, управлять ею. В борьбе с окружавшим его огромным миром Улисс мог
рассчитывать только на свои руки да на попутный ветер. Мы покорили и
поставили себе на службу силы, о существовании которых он даже не
подозревал: пар, электричество, химические и ядерные реакции. Почти все, что
герои “Илиады” и “Тысячи одной ночи” просили у богов и джиннов, мы научились
делать сами. Наш мир не хаотичен, он подчиняется жестким законам, а не
капризам фортуны, поэтому мы приобрели над ним такую власть, какая и не
снилась нашим предкам.
Наука может даровать человеку многое из того, в чем отказала ему
природа: она лечит болезни, регулирует рождаемость, увеличивает
сельскохозяйственную и промышленную продукцию настолько, что кажется, будто
люди на всем земном шаре вот-вот заживут без забот и в полном довольстве.
Еще в начале нашего столетия самые знающие люди имели, казалось бы, все
основания думать, что наступает новый Золотой Век и остается только
ликвидировать неравенство и несправедливость. Они полагали, что не за горами
тот день, когда основной задачей станет не производство, а распределение. На
деле Золотой Век оказался Веком Огня и Позора. Несмотря на свои знания и
могущество, современные люди несчастны, как никогда. “_Как злато чистое
свинцом презренным стало_?” В то время как терапия и хирургия боролись за
жизнь человека и облегчали его муки, война, сделавшаяся жестокой, как
никогда, несла народам немыслимые страдания. Свою власть над природой
человек использовал не для созидания, а для разрушения. Политика и экономика
не поспевали за развитием физики и биологии. Новые изобретения попали в руки
людей, которые не смогли совладать с ними и поставить их себе на службу.
Напуганные, несчастные, эти люди уподобились своим далеким предкам и, приписав своим страхам и надеждам сверхъестественную силу, населили
равнодушный мир богами и чудовищами… Неужели нам не на что надеяться, неужели несчастный род человеческий уничтожит себя вместе с планетой, служащей ему пристанищем?
Я верю, что катастрофы можно избежать. Повторяю еще раз: мир
равнодушен, мир нейтрален. Никакой мстительный рок не прячется за черными
тучами, грозя нам гибелью. Спасение человечества в руках самого
человечества. В истории нередко бывали случаи, когда отчаявшимся людям
казалось, что все потеряно. После нашествия варваров и падения Римской
империи не один пессимист, глядя на руины галльских или бретонских городов и
бедствия народа, должно быть, говорил себе: “Теперь роду человеческому
никогда уже не жить в радости и довольстве”. И тем не менее в чаще лесов
выросли монастыри; монахи стали обрабатывать девственную землю и пестовать
девственные умы; великие люди предприняли попытку возродить великие
государства. Им это удалось. Наша задача легче - нам предстоит уберечь от
гибели еще живую и во многих отношениях процветающую цивилизацию. Мы не
уверены в успехе, поскольку порыв безумия может охватить те группы людей, на
которые мы не имеем влияния, и они взорвут земной шар. Но все-таки мы можем
- пусть косвенно - повлиять и на них. Твердость наших убеждений, быстрота
наших решений обезоружат тех, кто угрожает будущему человечества.
Я верю, что новейшие открытия положат конец замкнутой жизни отдельных
народов. Современные средства коммуникации позволяют управлять территориями, гораздо более обширными, чем прежние государства. Современная военная
техника слишком мощна, чтобы стоило идти на риск и нападать друг на друга.
Цивилизации подобны “заколдованным замкам”. Они существуют лишь до тех
пор, пока мы в них верим. Международные организации станут мощной силой, если их признают граждане всех стран мира. Я считаю, что в наши дни долг
всех писателей, ученых и государственных деятелей - убеждать людей в
необходимости создания таких организаций. Быть или не быть земному шару -
вот перед каким выбором мы стоим. Либо мы подадим друг другу руки, либо
истребим друг друга в атомной войне.
Что же касается внутренней политики, то я верю в защиту демократических
свобод и прав человека. Я верю в них по двум причинам. Во-первых, я считаю, что без свободы не может идти речь ни о человеческом достоинстве, ни о
счастье членов общества. Жить под надзором полиции, вздрагивать при каждом
шорохе, страшась ареста, ссылки или смерти, бояться произнести лишнее слово, постоянно скрывать свои мысли - это не жизнь. Во-вторых, я считаю, что
свобода - залог силы государства. Тоталитарные государства - колоссы на
глиняных ногах; они выглядят могущественными лишь благодаря своей