— Может, мне лучше уйти, как ты думаешь? — спросил я.
— Убей меня, если я знаю, — откровенно признался он.
Пока мы обсуждали желательность моего ухода, Женевьева возникла в дверях, уже без шляпки. Она была удивительно красива, но румянец на её щеках был чересчур ярким, а глаза слишком сильно блестели. Она подошла прямо ко мне и взяла меня за руку.
— Ланч готов. Я была злюкой, Алек? У меня как будто разболелась голова, но теперь всё в порядке. Идём, Борис, — и она второй рукой обвила его предплечье. — Алек знает, что после тебя я никого на свете так не люблю, как его, и не должен чувствовать себя обиженным, если про него иногда забывают.
— A la bonheur! 25 — воскликнул я. — Кто сказал, что в апреле не бывает гроз?
— Все готовы? — воскликнул Борис.
— Так точно! — и, взявшись за руки, мы влетели в столовую, перепугав слуг. В конце концов, нас трудно было винить: Женевьеве исполнилось восемнадцать, Борису двадцать три, а мне едва двадцать один год.
II
Оформление будуара Женевьевы заставило меня поселиться в старомодном крошечном отеле на улице Сен-Сесиль. В те дни и я, и Борис много работали, но свободные минуты мы проводили втроём, вместе с Джеком Скоттом.
В один из тихих вечеров я в одиночестве бродил по дому, рассматривая безделушки, заглядывая в дальние уголки, извлекая из странных тайников сладости и сигары, и, наконец, оказался в купальне, где обнаружил Бориса, сверху донизу измазанного в глине, моющим руки.
Вся комната была отделана розовым мрамором, кроме пола в розовую и серую клетку. В центре располагался квадратный утопленный в полу бассейн, к которому вели ступени; лепные столбики поддерживали украшенный фресками потолок. Прелестный мраморный купидон, казалось, только что опустился на пьедестал в дальнем конце комнаты. Всё убранство было выполнено Борисом и мной. Борис в рабочей одежде из белой парусины соскребал остатки глины и красного моделирующего воска со своих красивых рук и через плечо шутливо говорил с Купидоном:
— Я тебя вижу, — настаивал он. — Не пытайся смотреть в сторону и притворяться, что не замечаешь меня. Ты знаешь, кто тебя сделал, маленький обманщик!
Мне в этом диалоге всегда доставалась роль Купидона, и когда настал подходящий момент, я ответил таким образом, что Борис схватил меня за руку и потащил к бассейну, заявив, что собирается меня искупать. В следующее мгновение он, побледнев, разжал руки.
— О боже, — произнёс он, — я забыл, что бассейн наполнен моим составом.
Я вздрогнул и сухо посоветовал ему получше помнить, где находится драгоценная жидкость.
— Ради всего святого, почему ты решил устроить озеро этого ужасного вещества именно здесь? — спросил я.
— Я хотел поэкспериментировать на чём-нибудь крупном, — объяснил он.
— На мне, например?
— Ах, это было слишком безрассудно, чтобы шутить. Но я и впрямь хотел бы наблюдать воздействие состава на более сложный организм; вон на того белого кролика, — добавил он, возвращаясь вместе со мной в студию.
Джек Скотт в заляпанной краской рубахе вбрёл следом, присвоил все восточные сладости, какие попались ему под руку, прихватил коробку сигарет, после чего они с Борисом исчезли, чтобы посетить Люксембругскую 26 галерею, где были выставлены, претендуя на особое внимание артистической Франции, скульптуры Родена 27 и пейзажи Моне 28. Я же вернулся к своей работе, ширме в стиле Ренессанса, которую Борис попросил меня оформить для будуара Женевьевы. Но мальчик, с неохотой позировавший для него, сегодня ни в какую не желал хорошо себя вести. Он не мог усидеть в одном положении, так что за пять минут у меня оказалось столько же набросков маленького негодника.
— Друг мой, ты позируешь или исполняешь какие-то песни и пляски? — осведомился я.
— Что будет угодно месье, — ответствовал он с ангельской улыбкой.
Конечно же, мне пришлось отпустить его, и, конечно же, я заплатил ему за целый день — вот так мы портим моделей.
После того как маленький бесёнок ушёл, я сделал ещё несколько небрежных мазков, но был настолько не в духе, что оставшуюся часть дня потратил на то, чтобы устранить ущерб, который нанёс, и в конце концов отложил палитру, бросил кисти в плошку с раствором чёрного мыла и убрёл в курительную.
Я уверен, что, за исключением комнат Женевьевы, ни одно другое помещение в доме не было столь же мало пропитано запахом табака, как курительная. Комната была забита всяческими причудливыми безделушками и завешена потёртыми гобеленами. У окна стоял отлично отреставрированный старинный спинет 29 с нежным звуком. Повсюду подставки с оружием, часть из которого было старым и тусклым, другое — новым и блестящим; ленты с индийских и турецких доспехов вокруг камина, две или три неплохие картины и держатель для трубок. Сюда мы обычно приходили в поисках новых ощущений от курения. Сомневаюсь, что существует на свете трубка, какой не нашлось бы здесь. Выбрав одну, мы обычно тут же перебирались куда-нибудь ещё, чтобы её выкурить, потому что комната, кроме всего прочего, была самой мрачной и непривлекательной во всём доме. Но этим вечером сумерки смягчили неприятное ощущение, ковры и шкуры на полу казались коричневыми, мягкими и навевающими дремоту; на большой тахте была сложена гора подушек — и я решил устроиться здесь, в столь непривычной для курения обстановке. Выбрав трубку с длинным гибким чубуком, я разжёг её и погрузился в мысли. Через какое-то время она погасла, но я не пошевелился, находясь полностью во власти видений, потом уснул.
26
Музей в Люксембургском саду или Люксембургский музей (фр. Musée du Luxembourg) — парижский художественный музей VI округа города на левом берегу Сены; располагается за решёткой Люксембургского сада, примыкающего к южной части Латинского квартала.
27
Франсуа Огюст Рене Роден (1840–1917) — французский скульптор, признанный одним из создателей современной скульптуры. Творчество Родена находится на стыке реализма, романтизма, импрессионизма и символизма. Роден достиг виртуозного мастерства в передаче художественными средствами движения и эмоционального состояния своих героев и в изображении человеческого тела. Среди главных произведений Родена — скульптуры «Мыслитель», «Граждане Кале» и «Поцелуй».
28
Оскар Клод Моне (1840–1926) — французский живописец, один из основателей импрессионизма.