Я взглянул на Залу Упокоения на углу площади напротив. Несколько любопытных всё ещё слонялись у позолоченной чугунной ограды, но внутри парка дорожки были пустынны. Я смотрел на рябь и блеск воды в фонтане; воробьи уже обнаружили этот новый бассейн для купания, и теперь вся чаша была покрыта пыльно-серыми созданиями. Два или три белых павлина что-то клевали на газоне, а на руке одной из Мойр устроился тускло-коричневый голубь, сидевший так неподвижно, что казался частью изваяния.
Уже когда я безразлично отворачивался, моё внимание привлекло лёгкое волнение в толпе любопытных зевак. В парк вошёл молодой человек и нервными шагами двигался по гравийной дорожке к бронзовой двери Залы Упокоения. Он на мгновение помедлил у «Мойр», и когда поднял голову к этим трём таинственным ликам, голубь сорвался со своего скульптурного насеста, покружил мгновение и резко свернул на восток. Молодой человек закрыл лицо рукой и невероятным движением бросился к мраморным ступеням, бронзовая дверь захлопнулась за ним. Получасом позже зеваки неохотно разбрелись, напуганный голубь вернулся на своё место на руке статуи.
Я надел шляпу и вышел, чтобы немного прогуляться в парке перед обедом. Когда я пересекал центральную аллею, мимо прошла компания офицеров, один из которых окликнул меня: «Здорово, Хилдред!» — и вернулся, чтобы пожать мне руку. Это был мой кузен Луис, с улыбкой похлопывающий хлыстом по каблуку со шпорой.
— Только что из Вестчестера, — сказал он. — Вся эта сельская благодать, молоко и творог — сам понимаешь. Молочницы в шляпках, которые отвечают «Оооу» и «Я не дууумаю», когда говоришь им, что они хорошенькие... Просто умираю, как хочется плотно поесть у Дельмонико 15. Какие новости?
— Никаких, — вежливо ответил я. — Видел, как твой отряд проезжал этим утром.
— Ты видел? А я тебя не видел. Где ты был?
— У мистера Уайльда, у окна.
— Чёрт возьми, — начал он с раздражением, — этот человек полный псих! Я не представляю, почему ты... — тут он заметил, насколько раздражает меня его порыв, и извинился: — Правда, старина, я не хотел ругать того, кто тебе по нраву, но хоть убей, не понимаю, что может быть общего у тебя с мистером Уайльдом. Он не слишком хорошо воспитан и не умеет правильно выражаться; он ужасно изуродован; его голова — голова опасного сумасшедшего. Ты и сам знаешь, что он был в лечебнице...
— Как и я, — невозмутимо перебил я.
Луис на секунду остановился с испугом и смущением, но тут же оправился и хлопнул меня по плечу.
— Ты совершенно вылечился, — начал он, но я вновь его прервал:
— Полагаю, ты имеешь в виду, что я никогда не был сумасшедшим.
— Ну конечно, это... именно это я и имел в виду, — рассмеялся он.
Мне не понравился его смех, так как я знал, что он притворный, но охотно кивнул и спросил, куда он направляется. Он посмотрел вслед своим однополчанам, которые уже почти достигли Бродвея.
— Мы намеревались попробовать Брауншвейгский коктейль, но, сказать по правде, я как раз искал повод, чтобы вместо этого пойти повидать Хоуберка. Идём, ты послужишь мне оправданием.
Мы нашли Хоуберка, облачённого в опрятный весенний костюм, стоящим в дверях магазина, вдыхающим свежий воздух.
— Я решил взять Констанс на небольшую прогулку перед ужином, — ответил он на град взволнованных вопросов Луиса. — Мы думали пройтись по парковой террасе вдоль Северной Реки 16.
В этот момент появилась Констанс и зарделась, когда Луис склонился к её затянутым в перчатку пальчикам. Я попытался раскланяться, ссылаясь на встречу, назначенную в другой части города, но Луис и Констанс не пожелали слушать, и я угадал их надежду, что я останусь и отвлеку внимание старика Хоуберка. В конце концов, будет даже лучше, если я присмотрю за Луисом, подумал я, и когда они подозвали карету на Спринг-стрит, влез туда вслед за всеми и занял своё место рядом с оружейником.
Прекрасная линия парков и гранитных террас, выходящих на пристани вдоль Северной реки, сооружение которых было начато в 1910-ом и завершилось к осени 1917-го, стали одним из самых любимых мест прогулок в метрополии. Они протянулись от Бэттери до 190-й улицы, предоставляя обзор на благородную реку и прекрасный вид на берег Джерси и Хайландз напротив. Кафе и рестораны были разбросаны тут и там среди деревьев, а дважды в неделю военные оркестры из гарнизонов играли на открытых эстрадах вдоль пешеходных дорожек.
15
«Delmonico's» — широко известная в Нью-Йорке сеть ресторанов, первый из которых открылся в 1827 году.