Майрон заинтересованно слушал про нашу с Сиршей жизнь в приюте, про моё образование и поступление в университет. Я продолжила с большим воодушевлением, когда на его лице отразилось удивление от моего выбора кафедры и темы диплома. Я проглотила горечь: более нет смысла его дописывать, тот университет мне не окончить.
Дедушка слушал не перебивая, изредка помогал наводящими вопросами. Я даже призналась, что умею стрелять, и рассказала о знакомстве с Элионом и его компанией. Выражение лица Майрона менялось от изумления к хмурой сдержанности, пока я описывала встречу с ониром и эмпусой. Я много говорила о Сирше, Ливии, Иво и Руфусе, но едва ли упомянула Кая. При мыслях о нём меня раздирала тоска и жгучий гнев. Я не была готова решать, как должна к нему относиться. Наверное, никак. Мы едва не переспали, оба знали, что у нас нет будущего из-за принадлежности к разным расам. Теперь причины другие, но итог не изменился.
– Ты действительно не похожа на Илиру, – пришёл к выводу Майрон, когда поток моего рассказа иссяк и я запыхалась от желания поделиться всем и сразу. – Вероятно, ты даже больше подходишь Дому Раздора, чем она.
Я опешила, не веря, что такое вообще возможно.
– Какой она была?
– Илира… – Майрон замялся, отложил вилку и откинулся на спинку стула, явно теряя аппетит, – была умной, воспитанной и в чём-то более юной, чем ты. К твоему рождению ей было едва за тридцать. Наши жизни длиннее, чем у людей, поэтому и восприятие взросления иное. Илира давно являлась совершеннолетней, но для меня и Калисто оставалась ребёнком, а вопрос о наследниках и браке ещё не стоял. Мы, как и даории, сталкиваемся с трудностями в продолжении рода, – деликатно напомнил Майрон.
Я кивнула, подтверждая, что знаю. Дети рождаются редко. Палагейцы и даории не особо скрывают эту проблему, поэтому информация упоминается во многих учебниках. Да и знание о малочисленности даориев и палагейцев никак бы не помогло людям в борьбе, захоти они начать войну. Силы не равны.
Я так же слышала, что палагейки и даорийки слишком часто умирают, если рожают рано. Их организм формируется по-другому, и несмотря на то, что они физически способны забеременеть уже после восемнадцати, для их здоровья это слишком рано. Продолжительность жизни палагейца или даория сто пятьдесят – двести лет. Поэтому предпочтительный возраст для рождения ребёнка наступает около сорока-пятидесяти. В университете рассказывали, что не только женщины, но и мужчины принимают специальные травы, чтобы не допустить ранней беременности, которая, вероятнее всего, приведёт к смерти будущей матери.
Все эти мысли сухими, заученными фактами всплыли в голове, но кровь отлила от лица при мысли, что это относится и ко мне. Какая у меня продолжительность жизни и к какой расе я вообще отношусь, имея где-то внутри часть Переправы?
– У Калисто было два выкидыша до рождения Илиры, – отвлёк меня от пугающих мыслей Майрон. – В детстве дочь была слабой. Часто болела и проводила время дома за книгами. Она предпочитала в любой конфликтной ситуации находить компромисс. Не любила ссоры и противостояния, была миролюбивой. Даже злиться долго не могла, слишком быстро расстраиваясь от ощущения гнева. Кстати, она тоже интересовалась Переправой и искала осколки, надеясь помочь Привратнику и миру иллюзий восстановиться.
Я ответила дедушке смущённой улыбкой, радуясь, что хоть в этом мы похожи.
– Разве миролюбивый глава не лучший выбор для процветания Дома? – уточнила я.
– В этом случае – разумеется. Своей терпимостью Илира пошла в меня. Я умею вести переговоры, искать компромиссы и контролировать свой гнев. Но сейчас речь не о процветании, Кассия, – с нажимом напомнил он. – Мы в самом разгаре борьбы за власть. Если хоть кому-то удастся пошатнуть наше влияние в Совете и поставить под вопрос главенство среди Домов, то политические волнения не прекратятся никогда. Все Дома будут хотеть подвинуть соседний, поняв, что это реально.
Я задумчиво пожевала нижнюю губу, вспоминая тревоги Кая. Он упоминал о том же и говорил о необходимости возвращения богов.
«Если Дом Раздора сместят, то это создаст прецедент. В Совете начнётся хаос, все будут бороться друг с другом если не за главенство, то хотя бы ради возможности стать немного влиятельнее. Я считаю, что нам нужны те, кто будет неоспоримо выше, не подвержен хаосу и жажде власти».
Я откинулась на спинку и едва не застонала от разочарования. Хотелось выть от того, как легко складывалась картинка с ответами теперь, когда я получила больше информации.
Камаэль – сын Гипноса и прекрасно знал о том, что грядёт. Знал, что боги, о которых он говорил, вернутся. Это не было вопросом времени и стечения обстоятельств. Это был план. Гипноса, Мороса, Кая и Весты. Они одна семья, и каждому отводилась своя роль.