Хотел уже спустить лодку, но в это время, напрягаясь до рези в глазах, вдруг увидел за кормой понтона ниже по течению будто темный шарик. Он медленно плыл вниз по реке, то появляясь на ее поверхности, то снова исчезая под водой.
Сейчас мне кажется, что тогда прошло много времени, прежде чем я сообразил: этот медленно спускающийся по реке, ныряющий темный шарик — голова Игната.
Перелез через перила, прыгнул в воду. И только когда ледяной холод ее сомкнулся у меня над головой, сковывая тело, острой болью отдаваясь в затылке, запоздало подумал, что мне повезло: в этом месте под водой не оказалось этих проклятых гранитных глыб!
Вынырнул наконец, изо всех сил поплыл вниз по течению, ничего не видя перед собой, понимая только, что ни на секунду не могу перестать двигаться, судорога сразу же сведет тело. Я люблю воду, но сейчас она была врагом мне… Не помню, сколько сделал взмахов руками, пока снова вдруг различил вровень с поверхностью голову Игната. Обеими руками схватил Игната за плечи, поднял над водой его голову. Побелевшее лицо Игната с закрытыми глазами прорезала рваная рана, начинаясь под волосами, шла по лбу, через глаз, терялась в узкой полоске волос на левой щеке. Все большое тело Игната было непривычно-обмякшим, послушным, я изо всех сил двигал ногами, стараясь сохранить равновесие, удержать его голову над водой.
Течение быстро сносило нас вниз по реке. Если никто не видел, как я прыгнул в воду, плохо наше дело…
Веки Игната вздрогнули, чуть шевельнулись побелевшие губы, и вдруг он открыл глаза. Сознание медленно возвращалось к нему, наконец, он узнал меня. Потом повел глазами в сторону, понял, что с нами. И вот веки его расширились, метнулись намокшие длинные ресницы: вспомнил, видимо, что с ним случилось.
— Трап… был… с берега… — шепеляво и чуть слышно выговорил он.
— Я знаю…
— Кто-то…
— Найдем! — Я кивнул в подтверждение этого, с растерянностью чувствуя, что мои онемевшие от холода руки уже почти не ощущают тела Игната.
Он снова повел глазами по сторонам, вокруг нас была кромешная тьма…
— Клик… ни… — выговорил он, глаза у него прикрылись.
Я понял, хотел закричать, но нижняя челюсть не слушалась, получился какой-то шипящий писк…
— Брлл-лось мня…
Я понял, что он просил меня бросить его, хотел сказать: «погоди», но у меня выговорилось:
— Гди…
Вдруг тело Игната напряглось, он осмысленно поглядел мне в глаза, проговорил неожиданно отчетливо и внятно:
— Доживи за меня… Катю береги… Женись на ней… Жалко, раньше с тобой не подружился, иначе бы жизнь моя сложилась…
Секунду мы глядели друг другу в глаза. Потом тело его снова обмякло, глаза стали медленно и бессильно прикрываться веками… Закрылись.
Вокруг была тьма, ледяной холод… Я понимал, что сейчас мы утонем, но почему-то все не мог отпустить его… Даже и тогда, когда подумал, что Игнат уже умер, не переставал изо всех сил поддерживать его голову над водой.
Я и сам начал терять сознание, потому что вдруг увидел, как мама улыбается мне:
— Не простуди ноги…
И в то же время вспомнил, что мама умерла, когда я учился в пятом классе.
Потом видел, что Катя улыбается радостно и смущенно моему отцу, и его всегда строгое, суровое лицо преображается, делается мягким и добрым. Я радуюсь этому и тут же понимаю, что Катя не знакома с отцом…
…Сначала стало горячо и горько во рту, потеплело в груди. И сразу же я почувствовал, как чьи-то сильные руки заботливо и методично растирают мое тело. Открыл глаза. Мужчина в белом халате… А сам я лежал на столе в общем кубрике нашей каюты, ярко светила в глаза лампа. Я был совершенно голый… Поискал глазами: в кубрике, кроме врача, был еще Смоликов, сидел на табурете в углу, курил. Даже когда мы с ним встретились глазами, лицо его осталось таким же сонным, как и до этого.
— Очухался, герой?! — радостно и громко спросил врач. — Чуть не литр спирта на тебя извел.
Я закрыл глаза, сжал зубы — и справился, сел, спустив ноги со стола. Все тело горело, во рту был прежний неприятный вкус спирта. Шумело в голове, другой боли я не чувствовал.
— Ну-ка, хлебни еще, — врач накинул мне на плечи ватник, поднес ко рту стакан. — В кровать, завтра утром будешь как огурчик!
Я с трудом поднял руку, взял у него стакан, чуть не расплескал спирт, так дрожала рука.