Я перемерила нарядов столько, сколько не сменила, наверное, за всю свою жизнь с рождения, если считать даже испорченные в детстве подгузники. Поначалу ещё пыталась высказывать собственные возражения и замечания, но очень быстро поняла, что они не решают ни-че-го. Мы были здесь ради процесса, и именно процесс выбора платья так нравился маме. Так что я приняла соломоново решение терпеть и верить, что рано или поздно ей это надоест.
Но часа через два к нам присоединилась тётя Вера, и я поняла, что это было только начало.
Меня вертели из стороны в сторону, прикладывали какие-то украшения, обували в какие-то туфли, прикладывали причёски и варианты макияжа. Я не сопротивлялась, с тоской понимая ощущения детских кукол и бесконечно им сочувствуя. Как хорошо, что в детстве я всё больше играла в солдатиков и роботов, и ни во что их не переодевала: совесть моя оказалась чиста.
В итоге домой мы вернулись уже в темноте, с кучей каких-то кулёчков (к слову, не имеющих ко мне никакого отношения) и в очень разном настроении. Мама лучилась энергией и рвалась действовать и планировать украшения дома к празднику и составлять список продуктов, а я чувствовала себя несвежим покойником, по недоразумению поднятым из уютной могилки. Сочувственно улыбающийся Инг принял мою тушку с рук на руки и уволок для реанимационных мероприятий. Тщательно отмоченная в горячей ванне, я отключилась минут через пять осторожного бережного массажа, и что дальше происходило с моей бренной оболочкой до утра, не имела ни малейшего представления. Но проснулась в охапке дорийца более-менее отдохнувшей и морально готовой к новому дню.
Этот ночной кошмар, повторяясь, преследовал меня целых две недели. К его концу я бы, наверное, согласилась на что угодно в любом формате, лишь бы меня оставили в покое, однако в этом самом конце меня поджидал сюрприз.
Пройдя через все круги предсвадебной подготовки, я умудрилась выжить, остаться в своём уме, в привычном теле и, что самое удивительное, оказалась счастливой обладательницей наряда, который не вызывал у меня нареканий и при этом чудесным образом не являлся комплектом формы. Более того, меня не перекрасили, не изменили мою любимую причёску (на которую, к слову, при создании давали пожизненную гарантию: волосы росли исключительно нужного цвета и в нужных местах), да и вообще из зеркала на меня на контрольной примерке смотрела я. Немного облагороженная, но -- точно я.
Простое и изящное платье греческого силуэта из строгого белого шифона и переливчато-радужной органзы, аккуратная фата, скромный минимум серебристо-жемчужных украшений, удобные босоножки на невысоком каблуке. Ну, и на кружевное бельё я согласилась без возражений: надо же, чёрт побери, хоть немного побаловать моего дорийца! За самоотверженность и героизм, что связался с нашей семейкой.
- Ого, - раздался от входа папин возглас. Наш отец семейства стоял в дверном проёме, привалившись плечом к дверному косяку и скрестив руки на груди, и с интересом разглядывал стоящую на низкой табуреточке меня и почти бесцельно суетящуюся вокруг маму. - Лесь, а у нас получилась красивая дочь!
- Ты только заметил? - возмущённо фыркнула матушка.
- Ну, она умело это скрывает. В смысле, не то, что она красивая, а то, что она дочь, - рассмеялся он.
- Да ну вас, - надулась я. - Ты поиздеваться пришёл, или как?
- Поиздеваться я всегда готов, а так вообще по делу, - хмыкнул папа. - Новость у меня, только я никак не могу понять, хорошая она или плохая. Семён приехать не сможет, так что расслабься, твой самый страшный кошмар не сбудется.
- Надеюсь, всё хорошо? - всполошилась мама.
- Да, конечно. Просто служба, - пожал плечами он. - Он там надолго завяз; боюсь, скоро мы его не увидим, - отец насмешливо хмыкнул.
- Где -- там? - настороженно уточнила она.
- Лесь, я могу соврать тебе что-нибудь удобоваримое, но не буду. Ты умная женщина, придумай что-нибудь сама, ладно?
- Как вы меня утомили уже со своими военными тайнами! - раздражённо проворчала мама. - Ты куда младшего дел?
- У нас мальчишник. Перед свадьбой, - ехидно ухмыльнулся он. - Да не волнуйся, с ним Инг сидит. Поразительно серьёзный и ответственный парень; даже странно, как эти двое умудрились сойтись.
- На себя посмотри, - хмыкнула я.
- Хм. Уела, твоя правда, - он развёл руками. - Ладно, пойду, обрадую парня, что его завтра ждёт приятный сюрприз.
Назавтра всё прошло очень мило и мирно. Наверное, потому что Семёна не было, и некому было превратить тихое семейное торжество в балаган. Лёгкий элемент безумия внесли только отец с поддержкой Ивана, но у них, в отличие от нашего недобитого разведчика, помимо чувства юмора имелось и чувство меры.
А самым смешным в этом мероприятии оказался тот факт, что в моей жизни ровным счётом ничего не изменилось. Ну, в самом деле, смысл было мучиться? Как летали на одном корабле и жили в одной каюте, так и остались. Куда деваться-то, у обоих в любом случае контракт ещё на семь лет. А потом... до этого "потом" ещё дожить надо было.
1
Чёрный гоблин, или космический песец - персонаж современного космического фольклора. Нечто по сути своей близкое к древним гремлинам, только обитающее в межзвёздном вакууме и подкарауливающее там неосторожных космолётчиков. По утверждениям скептиков не существует, и является обычно плодом длительного запоя нерадивого механика. Но космолётчики -- народ суеверный, и в гоблинов им поверить проще, чем признать собственное раззвездяйство.
2 Цхангки -- небольшая птичка с планеты Дора. В большую часть года неприметные серенькие пичужки, к брачному периоду они линяют, и перья их приобретают удивительно чистые яркие цвета всех цветов радуги.
3 Голографические экраны -- довольно старое изобретение. Основным их плюсом является тот факт, что, несмотря на расположение непосредственно возле глаз, они заставляют фокусировать взгляд не на расстоянии пары сантиметров, а на комфортном отдалении примерно до метра. В результате глаза пользователя устают гораздо меньше, чем могли бы.
4 Дабуна -- одна из обитаемых планет, входящих в состав Земной Федерации. Дабунцы явно имеют с землянами общие корни, но как подобное получилось, учёные до сих пор ломают головы: обе цивилизации имеют примерно одинаковый возраст, и дабунцы чисто технически не могут быть потомками земных колонистов. Центр орбиты Дабуны сильно смещён относительно звезды, вокруг которой она вращается (что тоже является большой редкостью), что определяет огромный разброс зимних и летних температур. Всё живое на планете на зиму впадает в спячку, а температура на поверхности планеты опускается почти до 150К, летом же -- возрастает в среднем до 320К. Метаболизм разумных обитателей планеты также подвержен сезонным сменам даже вдали от родной планеты, хотя в полноценную спячку они не впадают. Просто становятся заторможенными, инертными и всё свободное время проводят в полудрёме. Самым распространённым названием этого периода является "фаза сна", которой противопоставляется "фаза активности". Во второй фазе дабунцы активны (зачастую даже гиперактивны), очень быстро соображают и почти не спят. Дабунцы почему-то с огромным удовольствием переняли земные имена и некоторые земные привычки. Например, женщины начали пользоваться косметикой, и пара ушлых фирм, вовремя подсуетившись, разработали целую линейку средств специально для Дабуны. Ещё обитатели этой необычной планеты с восторгом восприняли идею о покраске эпителиальных наростов на голове (у них вместо волос головы были покрыты чем-то вроде чёрных ежиных иголок, летом выполнявших функцию радиатора, а зимой -- помогавшим сохранять тепло).
5 Макароны по-космофлотски -- внешне и по консистенции почти неотличимы от макарон по-флотски, а вот в плане вкуса возможны существенные отличия. Зависит от того, какие концентраты используются в синтезаторе для эмуляции мяса, а какие -- для макарон.