О Рури, кстати, думалось лучше всего. Уж очень ярко стояло перед глазами её внезапно очеловечившееся лицо. А понимание причины этого "очеловечивания" настойчиво меня грызло. Правда, довольно скромно и осторожно: я отдавал себе отчёт, что всё равно ничего не мог изменить, и от меня мало что зависело.
А ещё, - смешно сказать! - но я, похоже, соскучился. Хотя, может быть, скучал я не конкретно о ней, а вообще о нормальном человеческом общении. Просто Рури была последней моей собеседницей, а буквально через пару часов после её отлёта Даррену пришли распоряжения на мой счёт, меня взяли под стражу, прислали специально обученный конвой, и -- началось.
Никогда не думал, что меня, - меня! - можно доконать разговорами.
- Зуев, на выход, - в открывшемся дверном проёме показалась поджарая фигура одного из моих следователей.
- Кто бы сомневался, - вздохнул я, поднимаясь с койки и натягивая тёмно-серую рубашку. Такая форма полагалась всем заключённым -- тонкая, лёгкая и чудовищно непрочная. Роба без ворота с коротким рукавом, свободные брюки и тапочки, больше похожие на носки. Даже на нижнем белье сэкономили, сволочи.
Следователь, носивший фамилию Итон, привычно никак не ответил, только вошёл внутрь камеры и жестом предложил выходить первым.
Хм. Кажется, в моём распорядке наметилось что-то новенькое!
Снаружи ожидал конвой из четырёх парней в лёгкой боевой броне. Построившись вокруг меня "коробочкой", они, ведомые следователем, двинулись куда-то по коридору. И явно не в сторону допросной.
- Меня всё-таки решили расстрелять? - бодро поинтересовался я у ближайшего конвойного. Ребята обладали отличной выучкой, в мою сторону никто не глянул. С тем же успехом можно было задавать вопросы стене, но это развлечение мне уже поднадоело. А тут я хотя бы самому себе не казался психом: иду, разговариваю с живым человеком, всё в норме.
У смежников я бывал всего несколько раз, а посещения отдела собственной безопасности и вовсе до сих пор умудрялся избегать, так что на местности совершенно не ориентировался. Впрочем, рад я был любим переменам, даже расстрелу. Правда, в перспективу смертной казни толком не верилось; не так уж я и напортачил, а это всё же крайняя мера. Хотя... с собезниками никогда нельзя знать наверняка.
Путь оказался, впрочем, довольно недолгим. Через несколько шлюзов и лифтов мы выбрались в явно более "жилые" помещения; нашей процессии невозмутимо уступали дорогу люди в штатском. Возле одной из дверей мы остановились, Итон нажал кнопку вызова и дверь почти тут же открылась.
- Зуев по вашему приказу доставлен, - доложил он.
- Ну, запускай, чего ты ждёшь? - прозвучал смутно знакомый негромкий вкрадчивый голос.
Вперёд шагнули один за другим двое конвоиров, дальше запустили меня, и "коробочка" закрылась уже внутри просторного кабинета, хозяина которого я за бронированными спинами бойцов и стоящего перед ними следователя не видел.
- Итон, ты всё-таки порой бываешь слишком усердным, - вздохнул обладатель вкрадчивого голоса. - Я понимаю, что по уставу положено, но можно было обойтись и без... вот этого. Ладно, свободен. И конвой тоже.
- Так точно, - сообщил следователь, и все пятеро потянулись к выходу, давая мне возможность осмотреться.
В кабинете, помимо меня, присутствовало двое, и я на всякий случай вытянулся по стойке "смирно". Потому что если от собственного отца я, конечно, догадывался, чего ожидать, то второй присутствующий, - видимо, собственно, хозяин кабинета, - к числу хорошо знакомых мне людей не относился. Зато легенд про него ходило много.
Генерал Зуев с насмешливо-благодушным видом восседал на краю стола, скрестив руки на груди, и с интересом меня разглядывал. По его общей безмятежности я сделал вывод, что из этого кабинета я, скорее всего, уйду своими ногами, и сделаю это в сторону родного дома.
Впрочем, радоваться я не спешил, потому что сидящий за столом генерал Ли Чен мог испортить жизнь любому офицеру ФРУ, да и вообще любому разумному существу.
Этот весьма пожилой мужчина в гражданской одежде меньше всего походил на офицера в общем и разведчика в частности. Очень небольшого роста, сухощавый, с лысой головой и совершенно неуставной бородкой. Понять, куда направлен взгляд и что выражают его глаза было невозможно; это были узкие тёмные щёлочки под старчески набрякшими веками. Впрочем, его вешний вид не говорил решительно ни о чём. Генерал Чен, пожалуй, мог возглавить список людей, которых ни в коем случае не стоит иметь среди врагов.
- Вольно, капитан, - слегка махнул рукой хозяин кабинета. - Присядь.
Намёк оказался более чем ясным, и поправлять генерала я благоразумно не стал. А то так "повысят" до сержанта, и доказывай им потом, что "я -- не я, и лошадь не моя". Я спокойно опустился в одно из кресел для посетителей.
- Смотри-ка. Здоровый цвет лица, рожа сытая, довольная, общий вид -- безмятежный, - ехидно прокомментировал отец, разглядывая меня. - Я так не играю, где страшные последствия пребывания в застенках жутких собезников? Ли, я разочарован!
- Дима, не паясничай, - спокойно и строго проговорил Чен. - И сядь, пожалуйста, на стул. Именно они для этого предназначены, а не мой стол, как бы он тебе ни нравился.
- Извини, - развёл руками отец, отклеиваясь от столешницы и опускаясь в соседнее кресло. - Дурацкая привычка, поздно перевоспитываться.
- Перевоспитываться никогда не поздно, - наставительно изрёк хозяин кабинета, и в его устах эти слова прозвучали не то приговором, не то девизом. - Что ж, капитан. Думаю, ты уже догадался, что решение по твоему делу принято.
- Так точно, товарищ генерал, - кивнул я, потому как в последних словах мне почудился вопрос, да и Чен сделал паузу.
- Хорошо. Есть приказ, ознакомишься. Но могу от себя добавить, отделался ты лёгким испугом. Лишение звания и взыскание с занесением в личное дело -- это для твоей глупости мелочи. А уж временное отстранение от службы тем более можно считать оплачиваемым продолжительным отпуском, - продолжил генерал. Опять сделал паузу, задумчиво и как-то совершенно по-старчески пожевал губами и вдруг с непонятной сварливостью продолжил. - Я за годы службы наблюдал много глупостей, совершённых из-за женщин, но от тебя с твоей характеристикой я подобного ожидал меньше всего!
Я благоразумно не стал поправлять старшего по званию и пояснять мотивы своих поступков. Что никакого романтического подтекста в моих действиях не было, я просто возвращал долг, и будь на месте Рури мужчина, я бы его тоже отпустил. Хотя... чёрт его знает, чего теперь гадать!
- Ну, тут ты не прав, не то что-то с твоей характеристикой, - рассмеялся отец. - Семён как раз исключительно из-за бабы и мог в неприятности вляпаться. Мы можем идти?
- Забирай своего оболтуса, - махнул рукой Чен. - Надеюсь, хоть ты объяснишь ему, насколько глупо он поступил. Если ты сам это понимаешь, в чём я сомневаюсь, - он вздохнул. - Идите.
Отец хлопнул меня по плечу и кивнул на дверь, поднимаясь. Я тоже встал, щёлкнул пятками за неимением головного убора, и вышел вслед за ним.
- Ох, ну ты нам и устроил, - весело хмыкнул отец, обнимая меня за плечи, когда мы покинули кабинет.
- Да, я тоже рад тебя видеть, - усмехнулся я, обнимая его в ответ. Боюсь сглазить, но, похоже, это именно оно -- на свободу с чистой совестью!
По коридору Зуев-старший двинулся весьма уверенно, а я шёл рядом, пока ещё опасаясь поверить в окончание этого дурацкого приключения. Интересно, я так легко отделался благодаря заступничеству отца, или просто потому, что ценный специалист и слишком много знаю, убивать меня расточительно, а увольнять -- глупо?
- Признавайся, это благодаря тебе с меня вместе со званием голову не сняли?
- Шутишь? - насмешливо вскинул брови он, бросив на меня косой взгляд. - Заступаться за кого-то перед Ченом -- верный способ вырыть ему могилу. Я только пару раз смиренно поинтересовался перспективами и ходом расследования. Он мужик суровый, ему опасно лезть под руку. Зато могу успокоить, из домашних никто не в курсе, где ты провёл последние пару месяцев. Равно как и предыдущие годы, и те дни, пока ты считался пропавшим без вести.