- Ишь, какие подробности выясняются, - задумчиво хмыкнул я. - Чёрт, действительно поучительно. А Авдеев что?
- Авдеев умный мужик, - пожал плечами отец. - И честный, насколько это возможно для политика его уровня. Мне перед ним, честно говоря, попросту стыдно. Леська-то считает его другом, а вот он, мне кажется, до сих пор крайне неровно к ней дышит. Может, даже любит; но молчит. И я молчу, а что ещё остаётся! Ревную, правда, жутко; понимаю, что глупо, но ничего сделать не могу.
- Знал бы, что у вас тут такие шекспировские страсти, я бы его в гости не позвал, - усмехнулся я.
- Да ладно, правильно сделал, - он отмахнулся, а потом улыбнулся насмешливо. - Когда бы я ещё без такого пинка взял в руки гитару?
- Дурак ты, Димка, редкостный! - раздался ворчливый голос мамы от двери. Дёрнулись мы с отцом одновременно.
- Подкрадываешься, да ещё подслушиваешь! Права твоя мать, я дурно на тебя влияю, - усмехнулся отец. - Давно подслушиваешь?
- Достаточно, - хмыкнула она, подходя и обеими руками обнимая его за шею. Генерал обнял её в ответ, образуя живописную скульптурную группу. - Достаточно, чтобы понять, что ты упрямый и чудовищно скрытный дурак. Во-первых, знала бы я, что для восстановления гармонии промеж тебя и гитары надо заставить тебя как следует ревновать, давно бы уже опять музицировал. А, во-вторых, ну куда бы я от тебя делась? - вздохнула она, ласково погладив его по голове. - Ну, поругались бы, потом помирились бы... Родился бы Сёмка на недельку попозже. Нельзя же так откровенно сомневаться в моей моральной стойкости, - насмешливо проворчала она. - Расходитесь уже, полуночники.
- А ты-то чего не спишь?
- Я не сплю, потому что ты где-то шляешься, а я без твоего сопения под боком уже давно спать не могу. Ждала-ждала, куда подевался; пошла вот искать. И хорошо, что пошла: узнала много нового. Пойдём, Отелло Мценского уезда, - она потянула отца вверх. - И ты иди спать, а то жена проснётся, потеряет, переживать будет, - строго велела она мне. - Ох уж мне эти мужчины, на пять минут отвернуться нельзя: или напьются, или передерутся, - с трудом сдерживая смех, проворчала мама.
- Там леди Макбет была, - с усмешкой вставил отец.
- Я в курсе. Всё, всем спать! - и они ушли, продолжая шутливый спор уже шёпотом.
Я, педантично спрятав бокалы в холодильник, - не пропадать же добру, верно! - тоже последовал их примеру. Вот так вот сходишь среди ночи водички попить, столько всего нового узнаешь!
- Что случилось? - сквозь сон поинтересовалась Рури, когда я укладывался в кровать и устраивал женщину в охапке.
- С отцом о смысле жизни разговорились. Спи, - ответил я, легонько поцеловав её в висок, и сам же почти мгновенно отключился.
Рури-Рааш.
Вечер в доме Зуевых оказался совершенно чудесным мероприятием. Я наблюдала за мужчинами и не верила своим глазам: неужели эти милые обаятельные люди -- именно те, о которых я столько слышала? Неужели вот этот улыбчивый балагур с гитарой, нежно обнимающий жену, - тот самый Дмитрий Иванович Зуев? Человек без нервов, фактически командующий всей контрразведкой Федерации, держащий своих подчинённых в таком идеальном порядке, что для слаженной работы всех винтиков этого циклопического механизма совершенно не требовалось его внимание?
Но ладно -- генерал; в конце концов, моё о нём мнение складывалось по слухам и отзывам третьих лиц. Но Семён! Я узнавала его с новых сторон, и влюблялась в него вновь. Глубже, шире, окончательно теряясь в этом удивительном человеке и понимая, что даже если очень захочу, уже никогда и ни при каких обстоятельствах не смогу выбросить его из головы и сердца. И непрестанно удивлялась, насколько же мне с ним повезло, и насколько мудрее разума оказалось моё чутьё, восхищавшееся им с самого начала нашего знакомства.
О том, что он может быть невероятно нежным и заботливым, я узнала ещё по дороге сюда, на корабле. А вот о том, что он умеет быть таким лёгким, искренним и открытым, - только здесь, в этом старом большом доме. И я уже не верила самой себе; неужели тот холодный и циничный человек, который скрутил меня в крошечной яхте, и этот обаятельный мужчина со смеющимися глазами -- одно лицо?
Может быть, всё прошлое мне приснилось? Или, может быть, дело в этом пропитанном теплом и любовью доме, из которого совершенно не хотелось уходить, и который волей-неволей заставлял проникнуться своей уютной атмосферой?
Уже совершенно привычно устраиваясь в объятьях любимого мужчины, я с некоторым удивлением поняла и приняла для себя, что, похоже, вот оно, моё место в этой жизни. Только моё, специально для меня придуманное, которое мне, в отличие от многих миллиардов разумных существ, посчастливилось найти. А все упрямые обиды и претензии остались где-то там, за порогом этого дома, и были смыты холодным осенним дождём.
Утром Семён куда-то очень рано убежал, предварительно угомонив опять пробудившегося сына и поцеловав меня со словами "не скучай, вечером буду". В следующий раз меня опять разбудил Ярик, и тут уже я проснулась окончательно. В отсутствие мужчины во мне взамен вчерашнего страха подняла голову некоторая робость и неуверенность, но с этим оказалось не так трудно бороться. Главное, теперь я точно знала, что бояться здесь некого.
Поэтому, с сыном наперевес завернув в ванную комнату и умывшись, я спустилась в кухню. Где к моему смущению вовсю кипела жизнь. Правда, жизнь эта ограничивалась самой безобидной частью семейства -- женщинами и детьми. Точнее, младшей из детей, Алисой. Девочка обреталась на руках у мамы, а её бабушка хлопотала у плиты.
- Ой, какие люди, - поприветствовала она меня радостной улыбкой. - Наш самый серьёзный мужчина проснулся и привёл маму! Ру, загляни вон в ту полку, там его еда хранится, - попросила она меня, переворачивая на сковородке тонкую золотистую лепёшку. Я послушно направилась в указанном направлении. С процессом питания Ярика я, к счастью, за время дороги разобралась, и вполне могла управиться самостоятельно, даже одной рукой.