В августе 1962 года, за несколько месяцев до начала Второго Ватиканского собора, Лучани столкнулся с образчиком ошибки совсем иного рода. Два священника его епархии, поддавшись на соблазны красноречивого коммивояжера, оказались вовлечены в махинации с недвижимостью. Ловкий мошенник уговорил их войти к нему в долю. Когда один из священников явился к Лучани с признанием, что в церковной кассе недостает некоей суммы денег, причем большая часть сбережений принадлежала мелким вкладчикам, то недостача составила свыше двух миллиардов лир.
В том, что касалось богатства и денег, особенно церковных ценностей, Альбино Лучани имел очень твердые убеждения. Отчасти эти представления у него сложились под влиянием трудов Росмини; но многие имели в основе непосредственно его личный жизненный опыт. Он верил в Римско-католическую церковь, бедную и для бедных. Частые и долгие отлучки отца, голод и холод, деревянные башмаки с прибитыми набойками, чтобы не снашивались, собранная в горах трава для пополнения семейного обеда, тоска по матери, которая не имела возможности навещать учившегося в семинарии сына, — все это породило в Лучани необычайное сострадание к бедным и полное равнодушие к накоплению богатства. Он верил, что церкви, его церкви, следует не только быть бедной и не гнаться за богатствами, но и выглядеть бедной.
Понимая, какой ущерб способен нанести возможный скандал, Лучани прямиком направился к редактору венецианской газеты «Гадзеттино». Он попросил редактора не преподносить случившее как скандальную сенсацию под броскими заголовками.
Вернувшись в свою епархию, епископ созвал всех вверенных ему 400 священников. Обычно в подобных случаях прибегали к праву священнослужителей на неприкосновенность. И тогда бы церковь не заплатила ни гроша. Но Лучани, не повышая голоса, обратился к духовенству епархии:
Двое из нас совершили непоправимую ошибку. Это правда. Я считаю, что епархия должна за них заплатить. Также я глубоко убежден, что закон должен распространяться на всех, и нам нельзя прятаться за своей неприкосновенностью. Это скандальное происшествие послужит уроком для всех нас. Нужно не забывать, что церковь должна быть бедной. Я намерен продать часть церковного имущества. В дальнейшем я планирую продать одно из зданий нашей епархии. Деньги пойдут на возмещение того, что задолжали наши священники, вплоть до последней лиры. Я прошу лишь вашего согласия.
Согласие священников Альбино Лучани получил. Его моральные принципы восторжествовали. Присутствовавшие на совещании не скрывали восхищения своим епископом и его высокими нравственными качествами. Кое-кто едва ли не сожалел, что прежде обвинял Лучани в том, что тот предъявляет в подобных вопросах завышенные моральные требования. Спекулянт недвижимостью, который вовлек двух священников в свои дела, очевидно, оказался единственным, кто посчитал епископа «слишком нравственным». Он покончил жизнь самоубийством еще до начала судебного процесса. Один священник был приговорен к лишению свободы сроком на один год, а второго оправдали.
Большая часть вверенного ему духовенства отнюдь не пришла в восторг от того, насколько глубоко и искренне Лучани воспринял дух Ватиканского собора. Их мировоззрение, как и в случае Лучани, формировалось в начале века, в период подавления всякого инакомыслия. Но, в отличие от него, они вовсе не были готовы принять необходимость изменить прежний образ мыслей. Над этой проблемой Лучани размышлял все то время, какое у него оставалось свободным от повседневных забот о епархии Витторио-Венето. С тем же самым пылом, с которым юный Альбино утолял жажду знаний, читая книгу за книгой, теперь он, по словам работавшего с ним монсеньора Гиццо, «полностью проникся идеями Второго Ватиканского собора. Этот собор был у него в крови. Все документы он знал наизусть. В дальнейшем он реализовал изложенные в этих решениях идеи».
Провинция Витторио-Венето чем-то напоминала ему Кирембу, маленький городок в Бурунди, которая прежде входила в состав Германской Восточной Африки. Посетив в середине 1960-х годов Кирембу, Лучани лицом к лицу столкнулся с «третьим миром». Население страны составляло 3,25 миллиона человек, и около 70 процентов было католиками. Хотя вера и процветала, страну отличали всеохватная нищета, распространенность различных заболеваний, высокая детская смертность и гражданская война. Церкви были переполнены, а в животах было пусто. Подобные современные реалии и побудили папу Иоанна XXIII созвать Второй Ватиканский собор, дабы предпринять попытку «втащить» церковь в двадцатый век. В то время как «старую гвардию» Римской курии Второй собор лишил света, он освещал путь для Лучани и других, подобных ему, священников.