Не желая быть обвиненным в «гнусных инсинуациях», я позволю себе сделать весьма категоричное заявление. Я совершенно убежден, что папа Иоанн-Павел I, Альбино Лучани, был убит.
До сего дня общественности так и не было представлено заключение о смерти, и на мои многочисленные просьбы ознакомиться с ним Ватикан неизменно отвечал отказом. Вне всяких сомнений, причиной смерти в нем был бы указан инфаркт миокарда. Постоянные отказы выдать копию заключения о смерти означают одно: ни один врач не готов публично взять на себя юридическую ответственность диагностировать подлинную причину смерти Альбино Лучани. Вероятно, на отказ Ватикана влияет тот факт, что диагноз, основанный исключительно на внешнем осмотре, является неприемлемым с медицинской точки зрения.
Доказательством того, что папу Иоанна-Павла I убили, служит тот факт, что, несмотря на требования и озабоченность мировой общественности, не были проведены вскрытие или посмертное исследование тела. Если бы смерть Лучани наступила по естественным причинам, то тогда почему нельзя было произвести аутопсию и развеять возникшие слухи?
Совершенно очевидно, что Ватикан, по крайней мере официально, не знает, когда именно наступила смерть Лучани и что явилось ее причиной. «Примерно около одиннадцати часов» и «скоропостижная смерть, которая была, по-видимому, вызвана…» — подобные заявления способны лишь продемонстрировать высочайшую степень некомпетентности и безосновательных допущений. Трупу нищего, подобранному в трущобах Рима, уделили бы намного больше профессионального внимания. Ситуация приобретает еще более скандальный характер, если выяснить, что ни один из врачей, к чьей помощи прибег Ватикан, никогда не лечил Лучани. Когда я беседовал в Риме с Ренато Буццонетти, то спросил его, какие лекарственные препараты принимал папа Иоанн-Павел I в течение нескольких недель до смерти. «Понятия не имею, какие лекарства принимал папа, — ответил он. — Я же не был его врачом, а он — моим пациентом. Впервые я осмотрел его, когда он был мертв».
Я также беседовал с Симусом Бэнимом, видным кардиологом, имеющим двадцатилетний опыт работы и занимающим пост старшего консультанта в лондонской больнице святого Варфоломея и в больнице Наффилда. Он сказал:
Для врача, любого врача, диагностировать инфаркт миокарда как причину смерти неверно. Для меня это неубедительно. Если бы он знал этого пациента раньше или лечил его, оказывал ему помощь при предыдущем сердечном приступе или наблюдал какое-то время, когда больной был еще жив после приступа, оказавшегося фатальным, тогда такой диагноз еще допустим. Но если он не знал пациента прежде, то подобное заключение он давать не имеет никакого права. Он берет на себя огромную ответственность, а в этой стране он наверняка не вправе идти на такой риск. Подобный диагноз можно дать только после проведения вскрытия тела.
Следовательно, мы имеем неприемлемое заключение о причине смерти и в равной степени неприемлемое заключение о времени смерти.
Ватикан рассказал миру о том, что случилось «примерно около одиннадцати часов вечера 28 сентября. Доктор Дерек Барроуклифф, бывший патологоанатом министерства внутренних дел Великобритании с пятидесятилетним стажем, сообщил мне следующее:
Если не была проведена серия поэтапных замеров температуры в прямой кишке, нужно быть очень и очень смелым человеком, чтобы заявить о наступлении смерти в такое-то время. Очень смелым и очень самоуверенным.
Rigor mortis, трупное окоченение, определяется после пяти или шести часов, в зависимости от целого ряда факторов, в том числе и от температуры в помещении. В теплой комнате оно наступает быстрее, а в холодной — медленнее. Окоченение развивается в течение 12 часов, затем держится на протяжении 12 часов, а в следующие 12 часов начинает ослабевать. Все эти сроки весьма условны и приблизительны. Если наличествует rigor mortis, то резонно предположить, что смерть наступила не менее шести часов назад. В таком случае, несомненно, помогли бы измерения температуры печени [чего не было сделано]. Тот, кто проводит обследование тела очень и очень тщательно с точки зрения судебной медицины, способен определить незначительные степени окоченения. Оно наступает постепенно. Поэтому, если тело было застывшим в 6:00 утра, то логично предположить, что смерть наступила накануне, около 11:00 часов вечера. Но — с равной вероятностью она могла случиться и в 9:00 часов прошлым вечером.