В Венеции Альбино Лучани продолжал носить облачение, доставшееся ему от предшественника, кардинала Урбани. Все время своего патриаршества он отказывался покупать новые одежды, предпочитая, чтобы прислуживавшие ему монахини, штопали и приводили в порядок его старое платье. В действительности, он редко носил кардинальскую мантию или одеяние патриарха, отдавая предпочтение простой сутане священника.
Личная скромность Лучани зачастую порождала забавные ситуации. Путешествуя в 1975 году на автомобиле по Германии в обществе отца Сенигальи, кардинал приехал в город Ахен. Лучани очень захотелось вознести молитву у древнего алтаря в главной церкви. Сенгалья наблюдал за тем, как служители местной церкви довольно высокомерно разговаривали с Лучани, сказав ему, что алтарь закрыт и нужно прийти в другой день. Вернувшись в машину, Лучани перевел Сенигалье свой разговор в церкви. Разгневанный Сенигалья выскочил из машины, вбежал в церковь и накинулся на сановных церковников с присущей итальянцам экспрессией. Из его яростной итальянской речи они сумели кое-что уловить и понять, что невысокий священник, которому они дали от ворот поворот, был венецианским патриархом. Теперь пришла очередь Лучани рассердиться на своего секретаря, когда высокого гостя немецкие священники чуть ли не силой вытащили из автомобиля. Когда же Лучани переступил порог церкви, один из священников, все еще рассыпавшихся в извинениях, прошептал: «Ваше преосвященство, может быть, немного красного вина не повредит?»
Другой случай произошел в Венеции, где Лучани присутствовал на конференции по экологии. С одним участником у него завязался интересный и живой разговор, и, желая продолжить беседу, кардинал пригласил эколога к себе домой.
— А где вы живете? — спросил эколог.
— По соседству с собором Святого Марка, — ответил Лучани.
— Вы имеете в виду дворец патриарха?
— Да.
— И кого мне там спросить?
— Спросите патриарха.
Но хотя Лучани был скромен, добр и обходителен, его как человека отличала исключительная внутренняя сила, и характер был закален жизнью и призванием к служению. Не будучи ни левым, ни правым, он не желал участвовать в схватках непримиримых группировок в Риме. Наблюдая, как они, не брезгуя прибегать к силе и политическому нажиму, борются за власть в Ватикане, Лучани нередко недоумевал, почему некоторые из прелатов вообще избрали стезю священника. На пасхальной проповеди в 1976 году он заметил:
Некоторые являются в лоне церкви лишь смутьянами. Они подобны работнику, который поначалу готов горы свернуть, лишь бы поступить на работу в фирму, но как только он получит должность, то становится совсем неугомонным и превращается в раздражающую власяницу на теле коллег и руководства. Поистине, некоторые, кажется, только для того смотрят на солнце, чтобы увидеть на нем пятна.
Стремление Лучани добиться нового единства, беря у противодействующих сторон то, что, на его взгляд, было разумным и правильным, приводило кардинала к существенным конфликтам в Венеции. Примером тому явилась проблема разводов.
В Италии середины 1970-х годов развод был законным с точки зрения государства и права, но оставался неприемлемым в глазах католической церкви. Возникло движение за то, чтобы найти решение этого вопроса посредством референдума. Лучани искренне выступал против референдума просто потому, что, по его убеждению, он может расколоть церковь и в результате большинство отправится в кабинки для голосования, уже решив, что закон о расторжении брака следует оставить без изменений. Если подобное произойдет, то это будет официальным поражением Римско-католической церкви в стране, традиционно считающейся приверженной католической вере.
Бенелли занимал противоположную позицию. Он был убежден, что церковь лишь выиграет, если референдум состоится.
Дискуссии, бурлившие не только в стенах католической церкви, но и по всей Италии, достигли своего пика. Незадолго до самого референдума студенческая группа под названием ФУЧИ, основанная в Венеции одним священником, разослала всем епископам области Венето сорокастраничный документ. В нем приводились убедительные аргументы в поддержку разрешения расторжения брака церковью. Альбино Лучани внимательно изучил этот документ, какое-то время обдумывал приведенные доводы и свой ответ, а потом сделал то, о чем писали все национальные газеты: по всей видимости, распустил студенческую организацию. Многие в католической церкви считали, что он пошел на очень смелый шаг. В Италии радио- и телекомментаторы ухватились за поступок Лучани как за очередной пример фанатизма католических иерархов.