В 61 — кардинал Томашек из Праги, а дальше кардиналы Таранкон из Мадрида, Медейрос из Бостона, Син из Манилы, Малуал из Киншасы. Не хватает только кого-нибудь из Австралии, и у нас бы тут собрался весь земной шар. Не знаю, долго ли продлится конклав, ведь так трудно выбрать нужного человека, которому придется столкнуться с таким множеством проблем, а каждая из них — сама очень тяжкий крест. К счастью, мне это не грозит. Достаточно и той огромной ответственности, чтобы проголосовать в сложившихся обстоятельствах. Уверен, что, как добрая христианка, ты станешь молиться за Церковь. Передавай привет Франческо, маме и папе. Им я не пишу, так как очень сейчас занят. Твой нежно любящий
На следующий день, всего за несколько часов до начала конклава, он написал своей сестре Антонии:
Дорогая сестра, пишу тебе перед тем, как отправиться на конклав. Мне нелегко сейчас, давит груз ответственности, пусть даже ничего для меня опасного и нет, какие бы слухи ни распускали в газетах. В такие времена участвовать в голосовании за папу — очень тяжкое бремя. Молись за Церковь и передавай нежные приветы Эррере, Роберто и Джино.
Вручив письмо монахам-августинцам, чтобы те его отправили адресату, Лучани также передал им, что большую часть своих вещей он оставил в отведенной ему комнате. В то утро, вместе со своими братьями-кардиналами, он отслужил мессу «за избрание папы римского». Брат Клементий уже отнес сумку с ночными принадлежностями Лучани в Сикстинскую капеллу. Теперь Альбино Лучани присоединился к своим коллегам в капелле Паолины, расписанной фресками Микеланджело. Под руководством монсеньора Вирджилио Ноэ, папского церемониймейстера, и в сопровождении хора Сикстинской капеллы, поющего гимн Святому Духу, кардиналы прошествовали через Герцогский зал, украшенный херувимами работы Бернини, и вступили в Сикстинскую капеллу.
Когда монсеньор Ноэ громко произнес «Extra omnes!» («Выйдите все!»), хор, алтарные служки, телевизионные бригады и все прочие удалились. Кардинал Вийо встал на пороге капеллы изнутри, монсеньор Ноэ — снаружи, и дверь за 111 кардиналами медленно затворилась. Откроется она лишь тогда, когда будет выбран папа. Самое тайное голосование в мире продолжается, пока клубы белого дыма не возвестят ожидающей на площади Святого Петра толпе и многим миллионам во всем мире, что на ватиканский престол взошел новый папа.
3. Внутри конклава
Какими бы недостатками ни обладал папа Павел VI, безусловно, он знал, как нужно организовать конклав и обеспечить тайну избрания. О процедуре выборов своего преемника он оставил совершенно четкие инструкции.
Главной его заботой было сохранение всего под покровом тайны. За два дня до начала конклава кардиналы давали торжественную клятву Под страхом отлучения от церкви им запрещалось впоследствии обсуждать процесс голосования «ни знаками, ни устно, ни письменно, равно как и любым другим способом». Также до сведения кардиналов доводилось, что они должны поклясться «не использовать устройства, предназначенные каким-либо образом фиксировать происходящее». Очевидно, этим князьям Римско-католической церкви Павел VI доверял не до конца.
На случай, если у кого-то из кардиналов возникнут провалы в памяти в промежуток между принесением клятвы хранить тайну и началом конклава, то после того, как все посторонние покинули Сикстинскую капеллу, прелаты обязаны были повторно пообещать соблюдать секретность.
Чтобы быть уверенным наверняка, все помещение предстоящего конклава подвергалось тщательному осмотру — не спрятался ли там кто-то в стремлении заполучить сенсацию, какая бывает раз в жизни. Осмотр проводил лично кардинал Вийо при помощи нескольких коллег и двух технических специалистов после того, как кардиналы отправлялись в назначенные им комнаты, или, как предпочитал их называть Павел VI, «кельи». Затем тщательному личному обыску, напоминавшему нравы нацистских концлагерей «Шталаг-5» или замок Колдиц, подлежал весь прочий персонал, а затем поименный список служителей передавался в Капеллу.
Чтобы никому извне не удалось проникнуть на конклав, Павел также отдал распоряжение, согласно которому большая группа ватиканских служащих, в том числе швейцарская гвардия и ватиканские архитекторы, должны были тщательно проверить Сикстинскую капеллу снаружи. В правилах не говорилось, уж не опасался ли Павел VI, что восьмидесятилетние кардиналы, не допущенные по возрасту на конклав, попытаются перелезть через внешнюю стену.
Положенные им за проведение конклава лиры Вийо с его помощниками и двумя техниками заслужили вне всякого сомнения. В их задачу также входили и выборочные проверки помещений, где проводился конклав, — они искали магнитофоны, видеоаппаратуру и всевозможные подслушивающие устройства.
Покойный Павел VI безусловно понимал, что с учетом всех этих осмотров и обысков подсчетами участников и двойным контролем всего, в первый день конклава на подлинную задачу — голосование за папу римского — времени останется немного.
Пока Рим грелся под солнечными лучами, температура в Сикстинской капелле, должно быть, повышалась, а собравшиеся в ней по большей части престарелые люди плохо переносили жару и духоту: покойный папа не забыл и про окна. Согласно его инструкциям, все окна были плотно закрыты и зашиты досками. В такой обстановке 111 кардиналов должны были на следующий день принять самое важное решение в своей жизни.
Если за стенами Ватикана миллионы людей связывали с новым понтификатом громадное множество надежд и желаний, то они в точности соответствовали разбросу мнений участников конклава, которые давали своеобразный поперечный разрез общества. Правое крыло кардиналов отражало мнения тех, кто желал возвращения в тот мир, каким он был накануне решений Второго Ватиканского собора, в котором краеугольным камнем была жесткая и не ведающая компромиссов церковная дисциплина. Левое крыло стремилось обрести папу, который осознавал чаяния бедных и мог стать связующим звеном между ними и церковью, папу, способного руководить в духе демократии и согласного с правом епископов влиять на политику церкви. Они мечтали о новом Иоанне XXIII, тогда как правое крыло желало видеть на папском престоле еще одного Пия XII. Те же, кто не причислял себя ни к правым, ни к левым, составляли центр; они разрывались между двумя этими точками зрения, пытаясь одновременно идти и назад, и вперед. Среди них находился и Альбино Лучани, человек простодушный и непритязательный, эти качества редко сочетаются со столь высоким интеллектом; но он был человеком той простоты, которую дарует глубокий и сильный ум. Свою задачу он видел в необходимости признать, что желания людей «третьего мира» остались неосуществленными, и считал, что эту ситуацию нужно изменить к лучшему. Поэтому он принял решение голосовать за Алоизио Лоршайдера, архиепископа Форталезского из Бразилии, который не только обладал блестящими интеллектуальными способностями, но и досконально знал, какие проблемы волнуют бедных. Для избрания папой такого человека требуется выбор искренний, идущий от сердца, и неважно, внушен он Святым Духом или нет.
Джованни Бенелли и Леон Жозеф Сюененс сделали свой, в той же степени внушенный провидением, выбор. Перед конклавом Бенелли с хитрой улыбкой следил за тем, как в средствах массовой информации рассуждали о его шансах стать новым папой. Он молчал, игнорируя злобные нападки куриальных кардиналов. Например, Перикле Феличи, глава управления имуществом Святого престола, отозвался о нем так: «Свой голос он отдаст только за себя самого».
Вскоре Феличи обнаружит, что у Бенелли есть планы относительно своего голоса и, что более важно, относительно голосов других выборщиков. Когда до курии дошли известия о том, что Бенелли и Сюененс очень осторожно и скрытно лоббируют какую-то кандидатуру, куриальные кардиналы и не вспомнили об Альбино Лучани — точно так же, как его не принимали в расчет корреспонденты и обозреватели различных СМИ. Среди биографических справок, распространенных Ватиканом перед конклавом, биография Лучани была самой короткой. Судя по всему, правящие круги Ватикана были согласны с данной самим Лучани оценкой его собственных шансов на избрание: «последний из списка запасных». Как и мировая пресса, курия почти не знала этого человека. К прискорбию для курии, другие кандидаты его знали. Уже после избрания нового папы многие журналисты и эксперты по Ватикану пытались оправдать свою неспособность определить победителя, заявив, что он был «никому не известен, не выезжал за пределы Италии, не говорил на иностранных языках».