Живших в Риме евреев ставший непогрешимым папа загнал в гетто, откуда их освободили в 1870 году итальянские войска. Столь же нетерпимо он относился к протестантам, предложив ввести наказание в виде тюремного заключения для некатоликов, проповедовавших свою веру в Тоскане. В то время было написано большое число исследовательских работ, направленных на то, чтобы канонизировать Пия IX и причислить его к лику святых.
На Святом престоле Пия IX сменил Лев XIII, которого многие историки характеризуют как человека просвещенного и гуманного. За ним последовал Пий X, чье правление, по мнению тех же историков, стало настоящей катастрофой. Его понтификат продлился до 1914 года, но даже много лет спустя, когда Альбино Лучани поступил в семинарию в Фельтре, ущерб, причиненный католической церкви деятельностью Пия X, был по-прежнему очевиден.
«Индекс запрещенных книг», которые католическая церковь запретила читать верующим, становился все длиннее. Издателей, редакторов и авторов отлучали от церкви. Если опасные книги публиковались под псевдонимами, то и их авторов, кем бы они ни были, тоже отлучали от церкви. Папа римский выдумал новое слово — «модернизм», заключив в этом понятии все, что стремился уничтожить. Всякий подвергающий сомнению общепризнанное учение церкви предавался анафеме. С благословения папы римского и при его финансовой поддержке итальянский прелат Умберто Бениньи создал обширную сеть тайных агентов, поставив ее целью поиск и искоренение всех приверженцев новых веяний. Таким образом, в XX веке возродилась инквизиция.
Утратив свою светскую власть после ликвидации Папской области самопровозглашенный «узник Ватикана» не имел уже возможности отдавать распоряжения о сожжении на костре, но хватало и малейшего намека или анонимного и ничем не подкрепленного заявления, чтобы сломать карьеру коллеге-священнику или вероятному конкуренту. И таких случаев было немало — мать-церковь пожирала своих детей. Большинство тех, кого погубили Пий X и его окружение, были глубоко верующими людьми и верными приверженцами Римско-католической церкви.
Семинарии закрыли. Те немногие, где разрешили продолжать обучать следующее поколение священников, попали под строжайший надзор. В одной из энциклик папа провозгласил, что всякий, кто проповедует или обучает, занимая официальный пост, обязан давать особую клятву, отвергая все заблуждения модернизма. В дальнейшем Пий X вообще запретил всем семинаристам и студентам богословских отделений читать газеты, особо отметив, что введенный им запрет касается также и основных журналов.
Ежегодно отец Бениньи, который возглавлял шпионскую сеть, добравшуюся в итоге до всех без исключения епархий в Италии и опутавшую всю Европу, получал непосредственно от папы субсидию в 1000 лир (примерно 5000 долларов в современном эквиваленте). Тайная агентурная сеть просуществовала вплоть до 1921 года. В дальнейшем отец Бениньи стал информатором и шпионом Муссолини.
Пий X умер 20 августа 1914 года и был канонизирован в 1954 году.
Итак, в Фельтре Лучани обнаружил, что чтение газет и периодических изданий является преступлением. Он оказался в аскетическом суровом мире, где преподаватели были так же уязвимы, как и ученики. Любые неосторожные слова или замечания, не встретившие полного одобрения коллег и дошедшие до шпионов отца Бениньи, могли в итоге лишить священника права преподавать. Хотя Лучани и поступил в Фельтре через два года после того, как тайная сеть была официально распущена, ее влияние сохранялось на весь период обучения семинаристов. Критическое обсуждение того, чему обучали будущих священников, могло привести к отлучению от церкви. Система была предназначена для того, чтобы давать ответы, а не поощрять вопросы. Преподаватели, на кого свой глубокий отпечаток наложила борьба церкви за чистоту ее рядов, в свою очередь, в требуемом духе обязаны были воспитывать подрастающее поколение.
Альбино Лучани принадлежал к поколению священников, которое испытало на себе всю тяжесть папского «Силлабуса» и «антимодернистского» менталитета. Сам Лучани мог легко поддаться господствующим настроениям и стать совершенно другим священником — консервативным и ограниченным. К счастью, по ряду причин он избежал подобной судьбы. Немаловажную роль в этом сыграл его простой, но великий дар — жажда знаний.
Несмотря на чрезмерность заботы матери о здоровье мальчика, в такой опеке имелся существенный плюс. Не разрешая сыну гонять мяч с друзьями и играть на улице, мать усаживала его за книги. В результате перед мальчиком открылся целый мир. В детстве Альбино жадно проглатывал полные собрания сочинений Диккенса и Жюля Верна. В семь лет, например, он познакомился с произведениями Марка Твена. Увлечение книгами было достаточно необычным для страны, где в то время половина взрослого населения не умела читать.
В Фельтре Альбино Лучано читал все, что попадало ему в руки. Наделенный поразительной памятью, он запоминал практически все прочитанное. Поэтому, несмотря на то, что дерзкие вопросы могли вызвать недовольство, время от времени Альбино все же отваживался их задавать. Преподаватели считали его учеником усердным и прилежным, но «излишне активным».
На лето юный семинарист возвращался домой и, одетый в длинную черную сутану, работал на полях. Когда помощь в сборе урожая не требовалась, он приводил в порядок библиотеку отца Филиппо. Монотонность жизни в семинарии оживлялась время от времени встречами с отцом. Тот, возвращаясь осенью домой после сезонных работ, первым делом навещал сына в семинарии. Зимой же Джованни Лучани проводил агитационные кампании в пользу социалистической партии.
После учебы в Фельтре Альбино Лучани поступил в старшую духовную семинарию в Беллуно. Один из его современников так вспоминал о распорядке дня в Беллуно:
Нас будили в 5:30 утра. Отопления не было, так что вода для умывания часто покрывалась коркой льда. И каждое утро я по пять минут умывался такой водой. У нас было всего полчаса, чтобы умыться и застелить кровати.
В сентябре 1929 года я познакомился здесь с Лучани. Ему тогда было 16 лет. Он всегда был дружелюбен, спокоен и невозмутим — если только вы не говорили чего-нибудь неправильного или неверного. Тогда в нем словно пружина распрямлялась. Я уяснил, что в его присутствии надо говорить осторожно, выбирая слова. И если вы оказались рядом с ним, а у вас в мыслях неразбериха, то берегитесь.
В числе прочитанных Лучани книг было несколько работ Антонио Росмини. Бросалось в глаза отсутствие в библиотеке семинарии книги «Пять ран церкви». В 1930 году это произведение по-прежнему входило в «Индекс запрещенных книг». Уже тогда знающий о фуроре, который вызвала эта книга, Лучани тайно раздобыл себе ее экземпляр. Эта книга произвела на него глубокое впечатление и оказала сильное влияние на его жизнь.
В 1930-х годах учителя Лучани считали «Силлабус», обнародованный Пием IX еще в 1864 году, истиной из истин. Терпимость к некатолическим убеждениям и взглядам в любой стране, где главенствует католичество, была для них непостижимой. В годы, непосредственно предшествующие Второй мировой войне, фашизм в варианте Муссолини был не единственной идеологией, которую насаждали в Италии. Права на ошибку не было. Исключением, несомненно, являлся случай, когда заблуждался преподаватель, но его правота не подвергалась сомнению.
Мировоззрение Лучани, которое его наставники вовсе не стремились расширять, в определенном смысле начало сужаться. К счастью, на него оказывали влияние и другие люди, чьи взгляды отличались от убеждений его наставников. Еще один товарищ Лучани по учебе в Беллуно вспоминал: