На личной аудиенции после мессы Лучани, сын социалиста, который питал отвращение к фашизму во всех его разновидностях, не оставил у генерала Виделы ни малейших сомнений, что в этом отношении полностью унаследовал убеждения своего отца. Особенно он выражал свою тревогу о судьбах «los desaparecidos» — «пропавших без вести», — людей, тысячами исчезавших в Аргентине. Под конец 15-минутной аудиенции генерал начал жалеть, что не прислушался к ватиканским чиновникам, которые до последней минуты уговаривали его не приезжать в Рим на чествование нового папы.
Аудиенция с вице-президентом США Мондейлом прошла более гладко. Мондейл вручил новому папе книгу, составленную из первых полос пятидесяти американских газет, которые сообщали об избрании Лучани. Более продуманным подарком стал экземпляр первого издания книги Марка Твена «Жизнь на Миссисипи». Видимо, кто-то в госдепартаменте все же не зря получал свое жалованье.
Так начался понтификат папы Иоанна-Павла I — понтификат с четкими целями и устремлениями. Немедленно Лучани стравил друг с другом противоборствующие ватиканские группировки. Перед инаугурационной мессой он обратился к аккредитованному при Ватикане дипломатическому корпусу, и папские дипломаты явственно побледнели от страха, когда от имени всей Римско-католической церкви папа заявил:
У нас нет мирских товаров для обмена на рынке, нет у нас и экономических интересов, которые следовало бы обсуждать. Наши возможности для вмешательства в дела мира носят специфический и ограниченный характер. Они не служат помехой тем сугубо светским, техническим и политическим проблемам, которые имеют значение для ваших правительств.
В этом смысле наши дипломатические представительства при главах ваших государств, выступающих от лица мирских властей, вовсе не являются пережитком прошлого, а служат свидетельством глубокого уважения законной светской власти и говорят о нашей готовности всячески содействовать ей в решении общечеловеческих проблем.
Первая же фраза практически означала публично вынесенный смертный приговор корпорации «Ватикан». Оставалось лишь гадать, сколько дней и месяцев ей суждено еще просуществовать. На международных валютных и фондовых биржах в Милане, Лондоне, Токио и Нью-Йорке сказанное Лучани услышали и задумались. Если у папы слова не разойдутся с делом, тогда совершенно понятно — будут перемены. И перемены не сведутся к каким-то перестановкам и кадровым назначениям в Ватиканском банке и Управлении имуществом Святого престола, изменения будут гораздо масштабней и неминуемо затронут и сильно ограничат многие аспекты деятельности корпорации «Ватикан». Воротилы мировых финансовых бирж отлично понимали: верно угадаешь, в каком направлении пойдет политика Ватикана, и на этом можно будет сколотить миллиарды. Альбино Лучани задумал создать «бедную церковь для бедных». Что же он собирается сделать с теми, кто возводил богатую церковь? Как он намерен поступить со всеми накопленными церковью богатствами?
Своей скромности Лучани обязан рождением целого ряда недоразумений. Многие наблюдатели пришли к мысли, что этот явный праведник — человек простой, неискушенный, которому недостает дарований и культуры своего предшественника, Павла VI. В действительности же Лучани был куда богаче культурно и намного проницательней и по-житейски мудрее, чем Павел VI. Таланты этого выдающегося человека были таковы, что со стороны он выглядел совершенным плебеем. Это была простота, которая приобретается лишь немногими; простота, корнями уходящая в глубокую мудрость.
Странность этой эпохи еще и в том, что кротость и мягкость неизбежно принимают за признак какой-то формы слабости. Зачастую же они указывают в точности на обратное, на большую силу.
Когда новый папа вскользь заметил, что пролистывает ватиканский ежегодник, чтобы выяснить, кто чем занимается, многие в Римской курии самодовольно ухмыльнулись, решив, что перед ними недалекий человек, которым они смогут вертеть по своему желанию. Были и другие, кто знал нового папу лучше.
Знавшие Альбино Лучани на протяжении многих лет теперь наблюдали и ждали. Они знали о скрытой внутри стали, о решительности и способности принимать трудные или непопулярные решения. Многие говорили мне об этих скрытых качествах. Монсеньор Тициано Скальцотто, отец Марио Сенигалья, монсеньор да Риф, отец Бартоломео Сордж и отец Буза — вот всего лишь пятеро из тех, кто рассказывал мне о внутренней силе папы Иоанна-Павла I. Отец Буза отмечал:
Ум у него был глубокий, твердый и острый, как алмаз. В этом-то и заключалась его подлинная сила. Он ясно мыслил и обладал способностью ухватить самую суть проблемы. Сбить его с толку никому не удавалось. Когда все рукоплескали улыбающемуся папе, я все ждал, когда же он «тираре фуори ле унгие» — выпустит когти. Сила у него была громадная.
Альбино Лучани не имел опоры в своем окружении — «венецианской мафии», в отличие от «миланской клики», в апартаментах папы не появилось, и ему потребовалась вся имеющая у него внутренняя сила, до последней крохи, чтобы не превратиться в узника ватиканской камарильи.
В самые первые дни после августовского конклава ватиканская правительственная машина не бездействовала. В воскресенье 27 августа, сразу после дневного обращения к собравшимся на площади верующим, Лучани обедал с кардиналом Жаном Вийо. С апреля 1969 года занимая пост государственного секретаря при папе Павле VI, Вийо заслужил репутацию сдержанного и компетентного государственного деятеля. Во время конклава Вийо, будучи камерарием, временно исполнял обязанности папы, ему помогала комиссия из кардиналов. Лучани обратился к Вийо с просьбой остаться на должности государственного секретаря «еще ненадолго, пока я не определюсь со своим выбором». Вийо, которому уже исполнилось 73 года, надеялся, что для него наконец наступил удобный момент уйти в отставку. Лучани назначил Вийо на пост государственного секретаря и подтвердил полномочия глав всех учреждений курии, оставив их на прежних постах, но всем дали понять, что эти назначения — просто временная мера. Всегда осторожный сын гор решил не спешить и ждать удобного момента, придерживаясь своего девиза: «Обдумать. Решить. Выполнить». Если в курии хотели знать, как будет действовать новый папа, то им следовало просто прочитать его письмо святому Бернару. Многие, кстати, так и поступили. И прониклись еще большим уважением к папе Иоанну-Павлу I. То, что они узнали, в одних кабинетах и отделах курии вызвало шок и ужас, а в других — радостное предвкушение.
Смерть папы Павла VI раздула приугасшие было угольки вражды между различными противоборствующими группами в Ватикане. Римскую курию, центральный административный орган церкви, на протяжении многих лет раздирала междоусобица; лишь изворотливость и искусность Павла VI позволяли скрывать от взора широкой общественности ожесточенную борьбу церковных иерархов между собой. Теперь же, после провала на конклаве, боевые действия в самой курии разыгрались с новой силой, добравшись до папских апартаментов. Альбино Лучани огорчала сложившая ситуация, о чем с горечью говорил друзьям, приехавшим навестить его после избрания папой: «Я стремлюсь как можно быстрее освоить ремесло папы римского, но почти никто не способен детально и беспристрастно описать состояние дел и объяснить существующие проблемы. Большую часть времени я вынужден выслушивать лишь жалобы, а то и гадости обо всем и обо всех». Одному другу-земляку он сказал: «Я заметил, что здесь, в Ватикане, в дефиците две вещи — честность и хороший кофе».
В самой Римской курии фракций и группировок существовало не меньше, чем мальчиков в хоре Сикстинской капеллы. Курия папы Павла VI желала не только продолжать чтить память покойного папы, но и ревниво блюсти духовное наследие прежнего понтификата, ни на шаг не позволяя отступить от его заявлений и взглядов.
Была курия, симпатизировавшая кардиналу Джованни Бенелли, и курия, мечтавшая, чтобы он горел в аду. В свое время Павел VI сделал его заместителем государственного секретаря, вторым человеком после кардинала Вийо. Очень скоро он превратился в сторожевого пса, пресекавшего любые отклонения от проводимой папой политики. В последние годы жизни Павел VI, стремясь защитить Бенелли от врагов, перевел его во Флоренцию и возвел в кардинальский сан. Теперь его защитника не было в живых, но о ночи «длинных ножей» и речи не было — ведь Лучани стал папой благодаря таким выборщикам, как Бенелли.