Баджо обрадовался: наконец-то нетерпимая ситуация будет разрешена. Меньший восторг у него вызвало другое решение, к которому пришел Лучани. В Венеции до сих пор нет патриарха. Папа предложил занять этот пост Баджо.
Многие сочли бы за честь подобное предложение. Баджо был очень недоволен, даже рассержен. Свое ближайшее будущее он связывал с конференцией в Пуэбле, рассчитывая быть в Мексике центральной фигурой. Кардинал считал, что будущее церкви — в «третьем мире». В своих долгосрочных планах Баджо видел себя в Риме — там, в центре событий, его место. В Венеции же он уйдет в тень, исчезнет со сцены; важнее же то, что вдали от Ватикана о нем не вспомнят, когда дело коснется планов на будущее. Поэтому Баджо ответил отказом, и тон, каким кардинал отказался от назначения в Венецию, изумил Лучани. Повиновение папе и беспрекословное исполнение его распоряжений прививали Лучани с самых юных лет, начиная с первого года учебы в семинарии в Фельтре, где требовали безоговорочного послушания, которое вошло в его плоть и кровь. Хотя со временем, поднимаясь по ступеням церковной иерархии, он стал задаваться некоторыми вопросами, подвергать сомнению отдельные аспекты ряда решений вышестоящих, особенно тех, что касались корпорации «Ватикан» и энциклики «Жизнь человеческая», но ему и в голову не пришло бы в открытую возмущаться даже в случае не менее важных проблем. Таков был Альбино Лучани, который по поручению Павла VI писал статью за статьей в поддержку курса папы, Лучани, который, написав статью по вопросу о разводах, вручил ее своему секретарю отцу Марио Сенигалье, мрачно заметив: «Уверен, эта публикация доставит мне еще немало головной боли, но этого требовал папа». Лучани казалось невероятным, чтобы кардинал позволил себе отказаться от предложения, сделанного ему папой, да вдобавок в таком заносчивом тоне, как Баджо. Эти два человека руководствовались двумя разными системами ценностей. Лучани исходил из того, что считал лучшим для Римско-католической церкви. Баджо преследовал свои личные интересы.
Было несколько причин, по каким папа пришел к выводу, что Баджо нужно отослать из Рима в Венецию. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что в списке масонов, полученном Лучани, стояло и имя Баджо: масонское имя — Себа, номер в ложе 85/2640. Дата вступления в общество — 14 августа 1957 года.
После разговора с Феличи папа продолжал и дальше наводить справки. Ему не давала покоя фраза Феличи: «Некоторые из упомянутых в списке людей действительно масоны, другие — нет». Главная проблема для Лучани заключалась в том, чтобы отделить правду ото лжи. Дальнейшие расследования должны были помочь ему разобраться в ситуации.
Встречу между Баджо и Лучани мне описывали как «очень бурный спор, причем кипятился и не сдерживал эмоций его преосвященство. Его святейшество оставался совершенно спокойным».
Трудно сказать, был ли спокоен Лучани или нет, но к обеду проблема оставалась нерешенной. В Венеции по-прежнему не было патриарха, и Баджо настаивал, что его место — в Риме. В задумчивости Лучани опустил ложку в суп.
«Бабье лето», которым Рим наслаждался на протяжении всего сентября, в этот четверг уступило более прохладной погоде. После короткого отдыха Лучани решил заменить свой обычный дневной моцион прогулкой по дворцу и в одиночку отправился неспешным шагом по внутренним коридорам. В 15:30 папа вернулся в кабинет и сделал несколько телефонных звонков. Он переговорил с кардиналом Феличи в Падуе и с кардиналом Бенелли во Флоренции, обсудив утренние события, в том числе и стычку с Баджо, а затем коснувшись в беседе с ними предстоящей встречи с кардиналом Вийо. Своего государственного секретаря папа тоже собирался известить о некоторых принятых им решениях.
Лучани и Вийо пили ромашковый чай и беседовали. Пытаясь как-то сблизиться с государственным секретарем, Лучани время от времени при частых встречах с ним переходил на родной для Вийо французский язык. Кардинал оценил этот жест. На него произвело глубокое впечатление, как быстро Лучани освоился в роли папы. Из государственного секретариата связались с некоторыми друзьями и бывшими коллегами Лучани. Монсеньор Да Риф, до сих пор работавший в Витторио-Венето, был одним из многих, кому пришло сообщение.
Начиная с кардинала Вийо, все восхищаются тем, как работает папа Лучани. Его способностью сразу узреть корень проблемы, принимать быстрые и твердые решения. Они потрясены тем, как он исполняет свои обязанности, как доводит все до конца. Понятно, что это человек, который принимает решения и стоит на своем. Он не уступает давлению. Я по своему опыту могу сказать, что способность упорно придерживаться своей линии одним из замечательных свойств, присущих Альбино Лучани.
Во второй половине дня 28 сентября Жан Вийо получил возможность еще раз и со всей наглядностью оценить упомянутое качество, которое произвело на него такое сильное впечатление за минувший месяц. Первым возник вопрос об Институте религиозных дел — о Ватиканском банке. К тому времени Лучани располагал обширными и очень подробными сведениями. Сам Вийо готовил для папы предварительный доклад. Немало информации Лучани предоставили заместитель Вийо, архиепископ Джузеппе Каприо, а также Бенелли и Феличи.
Для епископа Пола Марцинкуса, который был инициатором плана захвата Кальви «Банка каттолика дель Венето» и сыграл активную роль, помогая ему в осуществлении сделки, происходящее означало серьезные осложнения — по сути, он сам угодил в ту яму, которую копал для других. Вийо сообщил папе, что неизбежно поползли слухи о расследовании дел банка. Итальянская пресса начала проявлять любопытство, и только что опубликована одна большая статья.
Очевидно, у журнала «Ньюсуик» в Ватикане имелись некие информированные источники. Журналисты узнали, что незадолго до конклава большая группа кардиналов запросила у Вийо полный отчет о деятельности Ватиканского банка. Также, со ссылкой на «хорошо осведомленный источник», говорилось, что уже предпринимаются шаги по устранению Марцинкуса с поста президента банка. Журнал цитировал свой источник в курии: «Судя по всему, его хотят отсюда убрать. Вероятно, дадут где-нибудь должность второго епископа».
Лучани улыбнулся:
— А не знает ли «Ньюсуик», кого я назначу вместо Марцинкуса?
Вийо отрицательно покачал головой.
В ходе беседы Лучани ясно дал понять, что он действительно не намерен оставлять Марцинкуса в Ватикане, а тем более в Ватиканском банке. Папа уже успел составить о нем мнение в течение 45-минутного собеседования в начале сентября и пришел к выводу, что больше пользы Марцинкус может принести на посту второго епископа в Чикаго. О своих мыслях он Марцинкуса в известность не ставил, но холодная вежливость, которую он проявил по отношению к человеку из Сисеро, не осталась незамеченной.
Возвратившись в банк после собеседования, Марцинкус в своем кабинете позже доверительно заметил одному приятелю: «Боюсь, долго я здесь не задержусь».
Марцинкус говорил по телефону Кальви, да и своим коллегам в банке: «Советую вам как следует запомнить: у нового папы в голове совсем другие идеи, совсем не те, что у прежнего. Здесь скоро начнутся перемены. Большие перемены».
Марцинкус был прав. Лучани проинформировал Вийо, что Марцинкус должен незамедлительно покинуть свой пост. Не через неделю и не через месяц — завтра же. Он должен взять отпуск. Как только будет окончательно разрешена ситуация с кардиналом Коуди, в чикагской епархии Марцинкусу подыщут подходящий пост.