По какой-то злой иронии судьбы именно в этот день римская Ассоциация владельцев аптек выпустила пресс-релиз, в котором говорилось, что в продаже отсутствует целый ряд препаратов, играющих важную роль при лечении определенных случаев отравлений и сердечно-сосудистых заболеваний. Вероятно, более уместно привести заявление, которое в конце концов сумели выжать из кардинала Вийо итальянские журналисты: «Когда вчера вечером я видел его святейшество, он был в очень добром здравии, в ясном уме и прекрасном расположении духа. Он оставил мне всеобъемлющие распоряжения на следующий день».
За закрытыми дверями Сала Клементина на протяжении трех часов продолжался процесс бальзамирования. Ответственность за обработку и сохранность тела нес профессор Чезаре Герин, но непосредственно работу по бальзамированию выполняли профессор Маррачино и братья Синьораччи. Перед тем как тело покойного папы перенесли в Сала Клементина, его осмотрели братья Синьораччи и пришли к выводу, что отсутствие трупного окоченения и температура тела указывают на то, что смерть имела место не в 11 часов вечера 28 сентября, а между 4 и 5 часами утра 29 сентября. Независимое подтверждение своему заключению они получили от монсеньора Ноэ, сообщившего им, что папа скончался незадолго до 5 часов утра. Мне довелось трижды и подолгу беседовать с обоими братьями. Они непоколебимо уверены, что смерть наступила между 4 и 5 часами утра 29 сентября и что тело папы обнаружили не позже, чем через час после смерти. Если они правы, то когда сестра Винченца вошла в спальню, папа еще был жив либо он только-только скончался. Все противоречия могло бы разрешить только вскрытие, дав ответ о времени смерти.
По настоянию Ватикана кровь из тела не была выпущена, ни один внутренний орган не был удален. Через бедренные артерии и вены были сделаны инъекции формалина и других химикатов-презервантов. Весь процесс занял более трех часов. Длительность процедуры была обусловлена отступлением от обычной практики, когда кровь выпускается из тела либо очищается соленой водой, а в данном случае она продолжала циркулировать в теле. Но Ватикан настаивал на своем требовании относительно крови. А ведь даже самого малого количества крови для судебно-медицинского эксперта с лихвой хватило бы, чтобы определить наличие каких-либо ядовитых веществ.
Благодаря косметической обработке удалось избавиться от гримасы агонии на лице папы. В пальцы, сжимавшие в последний миг листки с записями, вложили четки. Незадолго до полуночи кардинал Вийо наконец получил возможность отправиться спать.
Тело папы Павла VI, в полном соответствии с итальянскими законами, не подвергалось бальзамированию до истечения 24 часов после смерти. Хотя после его кончины и высказывались заявления о некомпетентном лечении папы, никаких подозрений, что смерть была неестественной, не возникало. Теперь же, когда не только раздавались отдельные голоса о необходимости вскрытия, но его требовали и радио, и телевидение, и пресса, тело Альбино Лучани поспешно забальзамировали, причем не прошло и двенадцати часов с того момента, как была обнаружена его смерть.
К субботе 30 сентября все с большей настойчивостью раздавался один вопрос: почему не было произведено вскрытие? Средства массовой информации принялись искать объяснение для столь внезапной и загадочной смерти. Курия поторопилась напомнить любопытствующим журналистам о словах, сказанных папой экспромтом во время последней общей аудиенции в среду 27 сентября. Обратившись в зале Нерви к группе больных и увечных, Альбино Лучани заметил: «Помните, что ваш папа восемь раз попадал в больницу и перенес четыре операции».
Ватиканское пресс-бюро начало отвечать на все запросы о том, в каком состоянии было здоровье Иоанна-Павла I, повторяя именно эту фразу. Она звучала так часто, что уподобилась монотонно повторяющейся записи в телефонном автоответчике, которая никак не может удовлетворить слушателя.
В различных газетах отмечали, что за весь свой короткий понтификат Иоанн-Павел I не производил впечатления болезненного человека и на плохое здоровье не жаловался. Наоборот, все указывали на то, что, судя по его здоровому виду, он был полон жизни и бодрости. Представители прессы начали искать тех, кто давно и близко знал Лучани, чтобы порасспросить их о здоровье папы.
Когда монсеньор Сенигалья, личный секретарь Лучани на протяжении шести лет, когда тот был венецианским патриархом, рассказал, что перед отъездом из Венеции на конклав покойный папа прошел полный медицинский осмотр и результаты оказались «во всех отношениях благоприятны», требования о вскрытии стали еще громче.
Когда же и видные итальянские медики решительно заговорили о необходимости вскрытия, чтобы выяснить точную причину смерти папы римского, то паника в Ватикане достигла предела. Было совершенно очевидно, что, хотя врачи и готовы выдвинуть целый ряд причин, ставших возможными способствующими факторами (особенной популярностью пользовался неожиданный стресс, вызванный избранием папой), без результатов вскрытия никто не поверит уверениям Ватикана, что папа скончался от инфаркта миокарда.
Всем этим требованиям Ватикан противопоставил заявление о том, что вскрытие якобы не разрешено ватиканскими нормами. Так мировой прессе была подброшена еще одна ложь. Дальнейшие расспросы итальянских журналистов позволили выяснить, что Ватикан ссылается на Апостолическую конституцию, провозглашенную Павлом VI в 1975 году. Этот документ определял процедуру избрания наследника папы, требования к безопасности при проведении конклава, в том числе и инструкции, касающиеся поисков подслушивающих устройств в помещениях и размеров карточек-бюллетеней для голосования. После внимательного прочтения документа был очевиден вывод — папе Павлу VI и в голову не могло придти, что возможно возникновение каких-либо противоречий относительно причин его смерти. В Апостолической конституции вскрытие не разрешалось, но и не запрещалось. Оно просто не упоминалось вовсе.
Впрочем, смерть папы Павла VI в то время все же вызвала дебаты в обществе, поскольку было ясно, что его жизнь можно было продлить. По мнению многих специалистов-медиков, курс лечения, которому папа подвергался в последние дни жизни, был не самым оптимальным. В частности, когда известному доктору Кристиану Барнарду из Кейптауна сообщили, что папу Павла VI даже не поместили в отделение интенсивной терапии, то он заметил: «Случись подобное в Южной Африке, наша медицинская ассоциация наверняка осудила бы лечащих врачей за пренебрежение своими обязанностями».
Среди докторов, руководивших лечением папы Павла VI, был и Ренато Буццонетти, заместитель главы медицинской службы Ватикана. Тот самый врач, который в августе допустил, по мнению доктора Барнарда, преступную халатность, теперь у ложа папы Иоанна-Павла I совершил, по мнению медиков, невозможное: определил причину его внезапной смерти, свидетелей которой не было. Без вскрытия заключение Буццонетти было лишено всякого смысла.
В такой обстановке под руководством кардинала Конфалоньери состоялось первое заседание конгрегации кардиналов, на которых возлагались надзор и контроль заделами церкви в период до избрания нового папы. В эту группу входили все кардиналы — те из них, кому довелось в это время оказаться в Риме. Когда в субботу, 30 сентября, в 11 часов утра открылось это заседание, то подавляющего большинства кардиналов, разбросанных по всему миру, в зале не было. Из 127 кардиналов присутствовало лишь 29, и почти все — итальянцы. И это меньшинство приняло ряд важных решений. Похороны Иоанна-Павла I конгрегация кардиналов назначила на следующую среду, 4 октября. Тем временем огромные толпы желающих лично попрощаться с папой встревожили ватиканских чиновников. В Ватикане не ждали подобных проявлений чувств верующих, рассчитывая на ту реакцию широких масс, которая была проявлена при похоронах Павла VI. Это еще один пример того, насколько курия недооценила влияние Иоанна-Павла I. Было принято решение перенести этим вечером тело покойного папы в собор Святого Петра. Однако утром того дня были приняты два самых важных решения: во-первых, следующий конклав кардиналы планировали начать как можно раньше, а именно — 14 октября; во-вторых, они постановили отказаться от вскрытия.