— Дает ли жизнь моя, благородные афиняне, хоть какой-то повод к осуждению и нареканиям?
И народ, чтя творения Перикла — Пропилеи, Парфенон, Одеон[68] и Длинные стены, а самого создателя могущества Афин — за ум и справедливость, закричал едино душно:
— Нет, Перикл! Никаких тебе нареканий нет, а только лишь хвала!
И тогда сказал прославленный стратег:
— А между тем, сограждане, всем, что есть во мне хорошего, я обязан Анаксагору! Так не поддавайтесь же клевете, отпустите этого человека!
И Собрание постановило: вместо казни над безбожником Анаксагором изгнать его!
И, кляня невежество людское, проводил Сократ убитого горем учителя в Пирей, откуда тот отплыл в Лампсак, что в Геллеспонте[69].
По прибытии же на место спросил его великодушный управитель города:
— Что я могу для тебя сделать, Анаксагор?
Анаксагор же пожелал:
— Пусть, когда умру, на тот месяц всегда освобождают от занятий школьников.
И, не вынеся обиды от любимых им Афин, в изнеможении духа, лишил себя жизни старый философ. Но предсмертную волю его исполнил правитель Лампсака, и освобождение школьников на месяц смерти Анаксагора сделал обычаем города, а на могильной плите философа распорядился высечь надпись:
Жертвой же второй врагов Перикла сделался ближайший друг его, ваятель Фидий, ложно обвиненный в краже золота, назначенного украшать скульптуры. И так искусно сработан был обман — золото подкинули Фидию в дом, после чего «нашли» его при обыске, — что даже Перикл бессилен оказался доказать обман и тем спасти от расправы друга. И бросили великого ваятеля в тюрьму, где он и умер вскоре, больше от позора, чем от лишений.
И, осмелев, решились посягнуть противники Перикла на святая святых его — Аспасию и, дабы исподволь ее ославить, публично обвинили сперва друзей ее, софистов, в злокозненном безбожии; поскольку же софисты и вправду открывали людям тайны, неведомые богам, и тем возвышали власть ума над властью олимпийцев, то голосами возмутившихся жрецов и прорицателей, кормящихся на жертвенные подношения молящихся, приговорили чужеземных мудрецов к изгнанию из города, после чего подали в суд и на саму единомышленницу изгнанных; и дабы большую злобу родить в сердцах афинян, пустили обвинители слух, что будто бы Аспасия в своем мусическом кружке толкает юных девушек на путь разврата, и сплетню эту подхватили давние завистницы судьбы прекрасной милетянки, невежественные жены богачей…
И состоялся суд по обвинению Аспасии в безбожии и дурном влиянии на юных девушек, суд, невиданный для афинян, ибо казнь грозила прекраснейшей из женщин, а защищал ее первый в государстве муж. И едва начавши защитительную речь, Перикл, кого сограждане привыкли видеть каменно-бесстрастным, человек, казалось, неспособный вообще на чувственные излияния, вдруг зарыдал и оросил свой мужественный лик таким обилием слез что судьи онемели: в обычае судов афинских было прибегать для обвиняемых к слезам, дабы смягчить сердца обвинителей, но увидеть плачущим железного стратега — этого не ожидал никто; и была Аспасия оправдана. И заключив, как тень, исхудавшую от горестей жену в объятия, повел ее Перикл домой…
Тогда-то, кознями противников Перикла подорвав единство и былую мощь Афин, и натравили коринфяне Спарту на своих соперников, выставив условие: распустить Морской союз, иначе быть войне. И, не приняв условие врагов, пожали афиняне убийственную бурю войны[70].
И в тот же самый день, как только тяжело вооруженные полчища спартанского царя Архидама вторглись в Аттику, вырубая сады, оливковые рощи и безжалостно выжигая деревни, надели Сократ и друзья его доспехи воинов и, приписанные каждый к войску своему, пошли защищать родное государство.
Глава четвертая
МУДРЕЦ-ВОИТЕЛЬ
Сократ, как истинный грек, есть мудрец. Мудрецов могла производить только древность, где все стихии жизни были слиты в органическое целое… где мыслить значило веровать, и веровать значило мыслить; где иметь нравственное убеждение значило быть готовым умереть за него…
бросили двухтысячный отряд гоплитов, где служил Сократ, на сорока триерах[71] покарать изменницу Морскому союзу Потидею[72]. И, высадившись в Македонии, афинские войска, подкрепленные конницей македонцев, ведомые стратегом Каллием, пошли на Потидею, в то время как объединенная флотилия, семьдесят триер, отплыла туда же вдоль побережья. И сделав несколько кратких бросков, расположился Каллий лагерем в местечке Гигон, вблизи Потидеи, отделенной от него небольшим перешейком. Когда же наутро афиняне двинули войска к стенам Потидеи, то на перешейке встретило их войско потидейцев и двухтысячный отряд коринфян во главе с Аристеем. И ринулись гоплиты на гоплитов, пращники на пращников, и, громыхнув громоподобно, началась кровавая сеча…
69
Геллеспонт — древнее название Дарданелл, пролива между Европой и Азией, соединяющего Эгейское море с Мраморным.
70
Пелопоннесская война, крупнейшая в истории Эллады, между союзами городов: Морским (Делосским) во главе с Афинами и Пелопоннесским во главе со Спартой, длилась с 431 по 404 г. до н. э.
71
Триера (трирема) — боевое судно с тремя рядами весел, расположенных один над другим в шахматном порядке.