…И сжалось сердце Сократа при виде родины, затянутой вонючими дымами погребальных костров, ибо вот уже третий год свирепствовала в Афинах чума, как говорили, занесенная сюда из Эфиопии спартанцами, тайно отравившими водоемы Пирея.
И хотя застал Сократ Ксантиппу и Лампрокла живыми и здоровыми, радость от встречи родных была омрачена зрелищем смерти, гулявшей по городу: мор никого не щадил, ни крестьян, бежавших в Афины из сожженных врагом деревень, ни богатых олигархов, ни ремесленный люд, ни рабов, ни детей, ни женщин; на улицах, в домах, у подножий храмов и общественных зданий, везде, распространяя гнойное зловоние, лежали умирающие, с кроваво-красными от жара глазами, с распухшим языком; больные корчились от рези в животе и от мучительной икоты, тела их были усыпаны язвами; и, мучимые непрестанной жаждой, подползали люди к колодцам, но, сколько ни пили, напиться не могли; и, обессиленные поносами, на седьмые-девятые сутки больные умирали; у выживших же нередко отсыхали конечности, некоторые слепли, другие теряли память и не узнавали родных…
И поскольку не хватало человеческих рук, дабы очистить город от гниющей скверны, взял Сократ длинный крюк и, прокоптив себя дымом, целыми днями стаскивал трупы в костры и погребальные ямы. И мучила совесть его за людские страдания и безразличие умов, ибо при первых признаках болезни теряли афиняне волю к жизни и лишь молились богам в переполненных храмах. Те же, кого пока еще щадила чума, смотрели со степ осажденных Афин на пожарища всемирно известных оливковых рощ в Ахарнах[75] и, проклиная войну, гнев свой изливали на Перикла, виня во всем его и Аспасию, в угоду которой он якобы начал войну. И терял свою власть над народом Перикл, невольно уступая первенство грубому и ограниченному демагогу[76] Клеону…
И чума не пощадила дом Перикла, унеся в могилу двух его сыновей от первой жены. И, предчувствуя близкую смерть свою, озаботился Перикл судьбой единственного своего наследника, сына от Аспасии, названного также Периклом; и, дабы исхлопотать ему, родившемуся от милетанки, законное гражданство и тем самым — право на наследство, выступил отец Перикл с такою речью, что даже безразличное от горестей народное собрание привел в изумление, ибо требовал невозможного: отмены древнего закона, дававшего право быть гражданином Афин лишь тому, у кого оба родителя коренные афиняне.
И, придя на агору послушать Перикла, стал Сократ свидетелем необычайной суматохи, поднявшейся в Собрании: «Он выжил из ума!» — кричали одни, «Его сломили несчастья!» — кричали другие, третьи разразились хохотом, а четвертые орали «Долой!». И хотя закон оставили в силе, большинство из уважения к прошлым заслугам Перикла-отца даровало его сыну право гражданства…
Чума же, теряя силы, уже на отлете, зацепила черным крылом своим последние несколько жертв и в их числе Перикла. И Аспасия, давно не признававшая ни заклинаний, ни поверий, ни власти магии, как тонущий, хватающийся за соломинку, кинулась спасать любимого человека талисманами и начертанными на пергаменте заговорами, которые подкладывала под подушку Периклу Но рок уже свершил свой приговор: в месяце Боедромионе Третьего года Восемьдесят Шестой Олимпиады[77] его не стало…
И, шествуя в похоронной процессии за плачущей Аспасией, облаченной в белые одежды[78], смотрел Сократ на строгий лик того, кто был олицетворением мудрости государственной и чьи прекрасные и в вечном молчании уста были прикрыты, как дань Харону[79], серебряной монетой, и, вспоминая жизнь его, с грустью радовался, что по вине стратега Перикла, слава богам, никто из афинян траурную тризну по родным не справлял.
…А вскорости, едва успели очистить город от последствий мора, из Саламина, чей мыс обращен на Афины, сигнальными огнями дали знать о нападении на остров спартанского флота, и в городе поднялась суматоха небывалая.
И думали уже, что враг, захватив Саламин, вот-вот войдет в Пирей (опасность же такая, и верно, была, ибо военных кораблей для охраны гавани царица морей не держала), и, созвав народных ополченцев и других, кто, как Сократ, нес службу в городе, бросились афиняне на помощь в Пирей и, спустивши на воду сто резервных кораблей, в смятении отплыли на остров, тогда как пехотинцы, и Сократ среди них, оцепили Пирей. Спартанцы же, узнав об этом, погрузились на корабли и спешно отплыли в Нисею[80], успев, однако, опустошить большую часть острова. И, не застав врагов у Саламина, вернулись афиняне назад и, усилив охрану Пирея, вход в гавань стали запирать.
76
Демагог — буквально и по первоначальному смыслу — вождь народа; постепенно термин получил отрицательный смысл.