И Притон сказал:
— Без тебя, Сократ, мы начали разговор о любви. Не хочешь ли продолжить его?
Гетера же добавила, улыбаясь:
— А я, Сократ, готова вступить с тобой в состязание. Ведь эти достойные люди, твои друзья, считают меня знатоком любви.
И сказал Сократ:
— Я рад беседовать с тобой, милая Ламия. Но сначала хотелось бы знать, к чему вы пришли, споря об этом?
— Большинство, а также и я, пришло к тому, что Любовь есть красота, хотя вот Платон не согласился с этим, но сам он не успел нас опровергнуть.
— Итак, любовь есть красота и благо, ты говоришь. Такое начало мне по душе. — И лукаво улыбнувшись, продолжал Сократ: — А теперь попытайся ответить, что ты понимаешь под этим: просто любовь или любовь к кому-то или к чему-то?
— Конечно, к кому-то или к чему-то, Сократ.
— Так вот, запомни это покрепче и не забывай. А теперь пока скажи, когда мы любим: когда обладаем предметом любви или когда не обладаем?
— По всей вероятности, когда не обладаем.
— А может быть, это не просто вероятность, а необходимость? Не кажется ли тебе, дорогая Ламия, что то, в чем нет недостатка, не может вызвать желания? Разве пожелал бы, к примеру, рослый быть рослым, а здоровый здоровым?
— Вряд ли…
— Следовательно, любят то, в чем нуждаются или чего не имеют, не так ли?
— Правильно.
— А теперь скажи, любовью к чему назвала бы ты сердечное влечение?
— Нетрудно ответить на это, Сократ: к прекрасному, поскольку любви к безобразному не бывает.
— Справедливо. Но не получается ли в таком случае, что любовь лишена красоты, раз нуждается в ней?
И в замешательстве признала Ламия:
— Выходит, что так…
— Так неужели ты называешь прекрасным то, что лишено красоты?
— Нет, конечно.
— И ты все еще утверждаешь, что прекрасна любовь, а не стремление к ней?
И, рассмеявшись, сказала гетера:
— Я не в силах спорить с тобой, Сократ.
— Нет, милая, — улыбнулся Сократ, — ты не в силах спорить с истиной, а спорить с Сократом дело нехитрое…
И тогда Аполлодор вскричал:
— А все же бог любви, друзья, достоин того, чтобы мы восславили его, клянусь Гераклом! Поднимем чаши, друзья!..
И величественно, как царь, вошел к пирующим оратор Ликон, друг демагога Анита, — в атласном хитоне и с царским золоченым посохом в руке. И Сократ приветствовал его с чуть заметной насмешкой:
— А, Ликон! Славный и мудрый! Наконец-то ты вернулся в Афины!
И, расхаживая важно меж столами, ответствовал Ликон:
— Все недосуг, Сократ. Всякий раз, как булевтам[161] нужно вести переговоры с каким-нибудь государством, они обращаются ко мне, считая меня наиболее подходящим вестником речей, которые произносятся от имени государства. Много раз бывал я послом в различных странах, и сейчас только что вернулся из Спарты.
Сократ же сказал:
— Подсаживайся к нам, Ликон, и выпей во славу Диониса!
И, садясь к столу возле хозяина, сказал Ликон:
— Да, друзья мои, однажды я прибыл в Сицилию, когда там находился Протагор, человек прославленный и много старше меня, и, несмотря на это, я в короткое время заработал больше, чем Протагор вместе со своими учениками!
И, оставляя без внимания знаки, которые делал Критон, прося не задевать лучшего друга Анита, Сократ сказал, остановив взгляд на узком, морщинистом лбу Ликона[162]:
— Да, Ликон, ты приводишь прекрасное и важное доказательство мудрости… А вот с Анаксагором, говорят, произошло обратное тому, что случается с вами: ему остались по наследству большие деньги, а он по беззаботности роздал их беднякам — каким же неразумным мудрецом он был! Многие теперь согласятся, что мудрец должен быть прежде всего мудрым для самого себя, а доказывается это так: мудр тот, кто зарабатывает больше денег… — И, видя, что и этим не проймешь невозмутимого оратора, добавил: — Но ведь, если ты зарабатываешь уйму денег искусством красноречия, то, верно, ты здорово в нем разбираешься?
— Что за вопрос, Сократ! — ответил Ликон, осушивши чашу вина и закусывая виноградом.
— Стало быть, начнем, — кивнул Сократ. — Так в чем, собственно, состоит твое искусство? Вот ткачество, например, состоит в изготовлении одеяний. Так я говорю?
— Да.
— А музыка — в сочинении напевов?
— Да.
— Клянусь харитами, Ликон, я восхищен твоей краткостью!