- Тишины, искренности... - посмотрел ей в глаза Брендон и провел пальцем своей единственной руки по её бледной, холодной щеке. - Клара, очень холодно. Тем более уже вечереет. Давайте я провожу вас домой?
Когда Клара, её отец и Элизабет прочли вечерние молитвы, отужинали и отправились по комнатам, Клара была вся до сих пор объята волнением. Она легла в постель и засыпала, чувствуя его прикосновение, тёплое, живое. А в голове её звучали слова: "моя дорогая"... Он произнес их намеренно? Специально? Почему он не знает, любил ли? Ох, не важно! "Моя дорогая"...
Брендон вернулся домой сразу же после того, как проводил Клару до дома. Он затопил очаг, на ходу грея руки. Эта девушка... Она так поразительно не вписывается в общую картину этого Дэдвуда, что ему становится её жаль. Или это не жалость вовсе? Странно, конечно, что он стал больше улыбаться, начал любоваться природой и действительно любить жизнь после встречи с ней. Конечно, в этом виновата она, но стоит ли её винить?
Когда он успел её полюбить? Сегодня? Вчера? Но точно не в тот же день, конда она к нему подсела - он не верил в любовь с первого взгляда. Он во многое не верил. Многое презирал и за многое себя ненавидел.
С рождения он был драчуном. Дрался, кричал бранные слова и не слушался родителей. Став чуть постарше он устраивал заварушки, проигрывал состояния в кабаках, выигрывал их и путешествовал по миру. Он видел Англию, Францию, Италию и Африку, где он учавствовал в войнах. В конце концов, лишился руки и теперь, как бы ему, после встречи с Кларой, не хотелось бы стать спокойным, должен отомстить. Месть - его единственное лекарство. Только так он сможет простить этих индейцев. Он всё продумал. Он и еще несколько мужчин. Как сильно может быть это чувство? Он устал уже с ним бороться, решив, что он сможет его утихомирить только удовлетворив требования этого ужасного, неистового чувства.
Разогрев чайник, он скупо поужинал хлебом, яйцами и чаем. Почитал книгу, сидя под качающимся торшером, и лег спать, когда луна стояла уже высоко в небе. Декабрь уже заканчивался. Скоро Рождество и ему бы начать готовить ей подарок. Нужно узнать её еще лучше, чтобы понять её увлечения. Ей не нужны всякие там наборы для шитья, хотя он и любит вышитые картины. Но у неё на всё свои взгляды, на всё своё мнение. Хотя сегодня она так трепетно следила за его словами... Столько всего ещё нужно успеть! Ему наконец-то хочется жить!
На потолке, проникая сквозь незанавешенные окна, играли конусообразные лучи луны. На секунду их скрыл, погрузив комнату в полутьму, орел. Пахло старыми книгами, прогнившими досками хижины и теплотой очага. Сколько лет ещё он проживет, чтобы прочувствовать всё это вновь?
Клара сидела подложив одну ногу под другую на диване и пыталась созидательно орудовать вышивкой и ей уже даже почти начало нравиться. Она решила подарить Брендону на Рождество именно картину, которую уже неделю сама вышивает - это домик с дымом из кирпичной трубы и снежными сугробами вокруг. Очень уютная и милая картина.
Отец скрипнул дверью, заходя с улицы. Он топал ногами в прихожей, стряхивая с сапог прилипший снег. Дома было тепло и так уютно, тем более, с таким явным контрастом - на улице, кажется, собирается буря! Кажется, ничего на свете не заставит её выйти из дома.
- Дочка, на ручье Вундед-Ни бойня. Наши стреляют индейцев. Говорят, генерал Форсайт подбил тех, кто терпеть не может индейцев еще с Битвы при Литтл-Бигхорн.
Клара соскочила с дивана и подбежала к отцу. Её глаза горели огнем ужаса и решительности.
- Папа, этого не может быть! Почему об этом не было известно раньше?! - в её голосе отчётливо звучали нервические, истеричные нотки.
- Смотря кому... - грустно протянул отец. Клара взяла с вешалки свою тёмно-бордовую дублёнку. Она впопыхах одевалась, наматывала на шею шарф и засовывала в меховую шапку свои волосы. - Дочка, куда ты... Там такой холод... Дочка!
Клара вылетела на улицу. Холод сразу налетел ей в лицо, заставляя слезиться глаза. В нос впивались острые его порывы, от чего хотелось чихать. Ни одной телеги не встретилось ей на пути, так что Кларе пришлось самой идти до реки. И каждую минуту, что приближалась она, сердце сжималось от страха, что быть может сейчас, в эту самую минуту, Брендона убивают, а она, Клара, здесь и ничего не может поделать!
Она бежала, путаясь в длинной дублёнке, спотыкаясь о сугробы и пару раз, упав, больно поцарапала руки об острый, заледеневший снег. Или что это было?
Когда она уже приближалась к реке, ей стали слышны выстрелы. Словно солдаты не прекращали стрелять ни на секунду. Когда они успевали целиться? Она выбежала на берег.