Дверь хлопнула.
– Входи, входи, соседка! Мы тебе подарочек привезли! – подбодрила она девушку, не слыша ее шагов. Подняла голову и увидела стоящую в проеме двери Эдуарду. Она напоминала уже не статуэтку, а статую, и не фарфоровую, а каменную.
Ахнув про себя, Элена бросилась к ней и засуетилась, подвигая кресло к открытому окну, доставая из бара сок и лед.
– Садись, доченька, отдохни, расслабься, – говорила она ласково. – Где была?
– У Лауры.
– О Господи! – всплеснула Элена руками. – Зачем?
– Хотела все выяснить, – с ледяным спокойствием проговорила Эдуарда.
– И что выяснила? – уже с закипающим гневом спросила Элена, желая во что бы то ни стало растопить этот лед.
– Все! Они это время были вместе. Постель и прочее.
– Да это же невозможно! Марселу любит тебя! – Элена повысила голос. – Ну как ты можешь верить Лауре! Кто как не она мечтает развести вас?! И пользуется моментом, когда Марселу в больнице! Когда он не может ни слова сказать в свое оправдание!.. Это же подло!
– Он, как и вы, будет мне врать! Не желаю слышать его вранья! – Теперь и Эдуарда повысила голос.
– Значит, врут все – тетя Виржиния, я, твой жених, а не врет одна только Лаура? – Элена задыхалась от собственного бессилия.
– Да! Только ей я и поверила. Поэтому все кончено. Свадьбы не будет!
– Погоди! Одумайся, дочка! Не руби сплеча. Выслушай сначала Марселу.
– Хватит, мама! Я сказала: все кончено. Эдуарда подошла к секретеру, достала оттуда пачку писем и фотографий и методично, как автомат, принялась разрывать их на мелкие кусочки.
Элена смотрела, как ковер покрывается белыми клочками бумаги, и по лицу ее текли слезы.
Попросив Тадинью последить за Эдуардой, Элена побежала звонить Сезару Андрадо. Отец Элены дружил с его родителями и перетащил их из Сан-Паулу в Рио. Сезар был на пять лет старше Эдуарды, но росли они вместе, и он с детства был влюблен в нее. Когда у его родителей начались финансовые трудности, Элена платила за его учебу, потом помогла постранствовать по Европе. Сезар окончил медицинский факультет университета, специализировался по гинекологии, и всегда был готов помочь Элене советом. А уж если речь шла об Эдуарде…
Сезар назвал мягкое снотворное с успокаивающим эффектом, и ближе к вечеру Элена дала дочери таблетку и уложила ее пораньше в постель, надеясь, что к утру кризис минует, Эдуарда образумится и поедет к Марселу в больницу.
Не тут-то было. Утром Элена получила тот же ответ и еще просьбу никогда не возвращаться к этому разговору. Она подождала день, потом второй, а на третий позвонила сестре и сообщила о решении Эдуарды.
Виржиния поехала с новостью к Бранке, и Бранка, которая только и мечтала, чтобы этой свадьбы не было, которая чуть ли не возненавидела Эдуарду из-за скандала в больнице, вдруг страшно расстроилась.
Пока Марселу лежал в забытьи, а она сидела возле его постели, она искренне верила, что сыну достаточно ее материнской любви, что опять, как в детстве, он припадет к ее груди и она даст ему новые силы и здоровье.
Но как только Марселу открыл глаза, он спросил об Эдуарде. И сколько ни твердила ему Бранка о покое, домашнем уюте и свежем воздухе, которые очень быстро поставят его на ноги, он не слушал ее и спрашивал только о невесте. В конце концов Бранка рассказала об обидах Эдуарды, ее резкости, невыдержанности, не сомневаясь, что Марселу обидится не меньше ее. Но сын отозвался на ее рассказ непостижимым для матери образом:
– Я должен как можно скорее встать и разуверить, успокоить бедную девочку! Как она мучается, бедняжка!
Необходимость оправдаться в глазах капризной девчонки – вот что стало стимулом выздоровления для ее умницы сына! И Марселу действительно стал выздоравливать.
Бранка поняла, что она бессильна. Она могла воевать с кем угодно, но только не с собственным сыном. Потому весть Виржинии ее и огорчила.
Марселу чувствовал себя молодцом, врачи были им довольны и вскоре назначили день выписки.
Накануне выписки Марселу подробно расспросил лечащего его доктора, чем ему можно будет заниматься в ближайшее время, как скоро можно сесть за руль и может ли он жениться.
Бранка надеялась, что врач посоветует ему отложить свадьбу на неопределенный срок, Марселу, разумеется, смирится с рекомендацией, а там, глядишь, и сам раздумает.
Но врач весело воскликнул:
– Не вижу никаких препятствий! Уверен, что таким молодым людям, как вы, женитьба только на пользу!
Менее охотно он дал разрешение садиться за руль, но все-таки дал, хотя и посоветовал не увлекаться вождением, особенно поначалу.
Марселу выписался еще довольно слабый физически, но полный душевных сил и желания бороться за свое счастье.
Дорогой Бранка рассказала ему, как бедняжка Лаура чуть было не утонула в бассейне по милости Эдуарды. И если бы не Леу, который приехал ее навестить и вытащил из воды, неизвестно, чем кончилось бы дело…
– Ничего! Я сам ее утоплю! Она это заслужила! – кровожадно воскликнул Марселу, и Бранка замолчала, поняв, что больной пока неизлечим.
Дом встретил Марселу цветами. Бранка тотчас же уложила его в постель, и все домашние собрались вокруг него, радуясь его выздоровлению, его возвращению. Первым поднялся Арналду, ему пора было ехать на совещание, потом Леу заторопился в спортклуб, Милена – на очередную встречу с фотографами, Бранке нужно было вернуться в больницу, чтобы поговорить с врачом Марселу с глазу на глаз.
Спальня опустела, и Марселу с облегчением вздохнул. Он встал, оделся, спустился вниз, дошел до гаража и сел в машину.
Он не мог больше откладывать разговора с Эдуардой. Он должен был немедленно объяснить ей, что произошло.
Дверь квартиры Виану была приоткрыта, но когда он ее распахнул, в проеме появилась Эдуарда. Ни один мускул не дрогнул на ее застывшем лице.
– Я думала, это соседка, – только и сказала она, не собираясь пропускать Марселу в дом.
– Выслушай меня! Ты должна меня выслушать! – сказал он. Марселу еле держался на ногах, дорога не далась ему даром, но, несмотря на это, он был полон решимости довести дело до конца. – Я расскажу тебе все, как было, а ты будешь судить, кто прав…
И он рассказал о ночном посещении Лауры и о том, как, прилетев поутру в Ангру, снова увидел ее у Милены, как Милена улетела в Рио на примерку платья к их свадьбе, а он, вернувшись после деловой встречи на виллу, чтобы ехать на машине в Рио, застал там все ту же Лауру. Она попросила отвезти ее в Рио. Он отказался наотрез, но потом пожалел ее и, дав себе зарок не произносить за всю дорогу ни слова, все-таки посадил в машину. Однако когда отогреваешь змею, она непременно кусает. Внезапно зазвонил его телефон, и Лаура тут же схватила трубку.
Он, надеясь, что звонит она, Эдуарда, стал отбирать у нее телефон, выпустил руль и…
– Остальное ты знаешь. Поверь мне, Эдуарда! Я люблю только тебя. Думаю только о тебе! Вижу только тебя! Да если бы она была мне нужна, я бы на ней и женился! Как же мне убедить тебя, что и во сне и наяву для меня существуешь только ты! Ты одна! Если можешь, прости меня за то, что мою единственную я заставил страдать!
Эдуарда смотрела в голубые глаза Марселу и уже не сомневалась, что он говорит правду. Ни тени самоуверенности – боль и страдание смотрели на нее. И еще мольба. Он, слабый, больной, перетерпевший столько физических и душевных мук, молил простить его за то, что причинил ей боль. Она любила его. Она не могла его не простить.
И когда он потянулся к ней и переступил через порог, она прильнула к нему и, поддерживая, довела до дивана. Поцелуй их был сладок, но короток, как у детей или близкой родни. У Марселу хватило сил, чтобы победить, но сил насладиться плодами победы не хватило…