Пускай тогда расстаться скоро
Пришлось, товарищ ратных лет, —
Теперь ты в мой приехал город
Учиться
в университет.
Куда бы нас ни раскидало,
Со мной — тепло твоей руки.
Из Праги ты, а я с Урала,
Но мы, товарищ, земляки.
ИМЕНИ РОБСОНА
Сюда, на вершину, на ясной заре,
Взобравшись путями крутыми,
Пришли комсомольцы
и дали горе
Певца негритянского имя.
…Я помню, как ярко горели огни,
Как буря оваций вскипала.
А песни росли,
и взлетали они
Под своды Колонного зала,
Как птицы, неслись над Москвой в синеве
В Гарлем, к переулочкам узким.
Я знаю: он пел по-английски в Москве
И пел в Вашингтоне по-русски.
И словно прибой возникал вдалеке,
И не было мига чудесней!
Он пел на прекрасном родном языке
Народа прекрасные песни.
А там, вдалеке, где стоит его дом,
Где братья по крови остались,
Ему угрожают фашистским судом,
Его линчевать собирались.
Большая отвага для песни нужна
В Пикскилле иль в Алабаме.
…Притихла гора,
словно слышит она,
Как Робсон поет за морями.
И. ИВАНОВ
ГОЛУБЬ МИРА
Смотрит многомиллионный
Всей земли простой народ:
Там вдали над Вашингтоном
Все темнее небосвод.
Набежавшей тенью лица
У людей омрачены:
Поднялась там ворон-птица,
Черный ворон — знак войны.
А в другом краю, где Ленин
В думах Сталина живет,
Птицу в белом оперенье
Видит всей земли народ.
Кто, какая это птица
Реет в небе голубом,
Над советскою столицей,
Над сияющим Кремлем?
Из-за дальних гор Памира,
Из-за Альп — со всех сторон
Видят люди: голубь мира
Ярким солнцем озарен.
У людей светлеют лица,
Прочь бежит косая тень:
Смело реет радость-птица.
Белокрылая, как день!